Некоронованный

Гэндальф поискал глазами блюдо с пирогом. Блюдо он нашел – на детском конце. А пирога там не было ни то что ни куска – ни крошки.

Аранарт проследил его взгляд:

– Нет, вот тут – никакой добавки. Даже такому гостю, как ты. Но потом принесут сладкий, я же обещал. Пока попробуй вот это, если наше мясо слишком жесткое для тебя.

Ему передали глубокую миску с овощным рагу.

– Но почему у вас нет хлеба? – нахмурился Гэндальф. – Год не был неурожайным.

– Всё потому же, – Аранарт пригубил свой кубок, глядя на мага. – Лесной бродяга может купить пару мешков муки. Другой и третий – тоже. Но если есть хлеб всем каждый день, это вернее любого лазутчика выдаст, сколько народу живет в глуши. А самим нам поля не распахать: поле не спрячешь, и лишних рук нет, и… словом, хлеб – по праздникам.

– Но так нельзя! – от возмущения маг аж ложку уронил.

– Только так и можно, – спокойно отвечал Король. И, отвечая улыбкой на гневный взгляд Гэндальфа, добавил: – Стынет. Ешь, пока вкусное.

– И кролика забери, – как бы ни о чем заметила Риан.

Аранарт расхохотался. Он смеялся, раскачиваясь так, что кресло под ним скрипело, и слезы выступили у него на глазах. Королева сдержанно улыбалась. Гэндальф не мог понять, что же такого она сказала, но сердиться теперь было совершенно невозможно. Как и продолжать серьезный разговор.

В чем-то этот упрямец всё же прав: действительно вкусно и действительно стынет.

Дело шло к вечеру. Принесли плошки то ли с воском, то ли с чем, зажгли – пламя заплясало, освещая лица, блестя на украшениях, играя рисунком вышивок… а пещеры и вся скудость здешнего быта отступили в темноту. Сумрак сдвинулся вокруг них, словно стены замка, словно они действительно в пиршественном зале, и потолок так высок, что его не видно, и ты знаешь, что эта башня окружена стенами в три ряда, так что никакому врагу никогда не взять ее, и здесь ты в безопасности больше, чем где бы то ни было и когда бы ни.

Сменили тарелки (а так ли и важно, что они деревянные?), принесли еще ягодной браги, горячего питья на нижний конец стола, наконец явился и обещанный сладкий пирог. Вкусный, чего уж там, но как прикажете есть, зная, что у них хлеб по праздникам? И ведь сидит, улыбается, довольный, будто и впрямь всё хорошо… мало тебе сожженного Форноста? не уймешься никак?

Гэндальф только сейчас заметил Хэлгона – на нижнем конце стола с уже знакомым мальчишкой на коленях. Вот уж кого и предположить в няньках не мог! Мальчик ел сам, эльф лишь размачивал ему еду – то ли водой, то ли молоком. Пара парнишек рядом – лет шести и восьми. Похожи? Нет? Все они тут темноволосые…

Самым странным в поведении детей было их спокойствие. Они не шумели, не ссорились из-за остатков пирога, раскрошившихся на блюде, они если и болтали, то негромко… не бывает таких десятилеток, а тут ведь и моложе есть. И не война их такими сделала – война закончилась сорок лет назад! от жизни без хлеба притихли?

– У тебя трое? – спросил он у Аранарта.

– Четверо.

– Кого же нет?

– Старшего. В среднем дозоре.

– Погоди. Сколько ему?

– Будет десять.

– Сколько?!

– А что тебя удивляет? – и ведь снова улыбается! – У нас по дозорам с пяти лет. По ближним, разумеется.

И ведь скажи ему, что он зверь и сердце шерстью обросло, он ответит свое «Только так и можно». Арамунд! Он не Бык, он хуже… Не хочет он быть похожим на Ондогера… да Ондогер по сравнению с тобой… человеком был! Ну, ошибался, да. Но не так же…

Они запели. Инструментов у них не было (как же, да, лесной бродяга арфу купить не может – а то и не умеет никто из них тут играть), но пели хорошо. От души. И – вполголоса. Вот опять – ну кого бояться, если на десятки лиг вокруг – только ваши?! Нагнал страху… На кого он из предков похож! Да ты ни на кого не похож, ты и на Феанора не похож, он и то так со своими не обращался!

А поют хорошо…

В небе сияли звезды, ночная синева скрывала всё лишнее и ненужное, на столе пылали огненные чаши, и в негромкой песни арнорцев была сдержанность и оттого – сила. Та сила, что заставляет росток тянуться не только вверх, к солнцу, но и вниз, в землю, всё глубже и глубже год от года и век от века, так что какие бы бури ни обломали крону, какие бы молнии ни били в ствол – а дерево будет жить, и расти, и сыпать семена вокруг.

Расходились глубокой ночью. Кто-то из детей заснул за столом, не желая уйти, но и не в силах бороться с дневной усталостью, – таких старшие уносили спящими. Явно не в первый и тем более не в последний раз. Аранарт взял на руки среднего, прикорнувшего на плече у Хэлгона. По мнению Гэндальфа, нолдор с двумя спящими принцами (младший спал на руках давно и глубоко) смотрелся исключительно… правильно.

Риан подвела к магу одну из женщин.

– Это Лутвир. Ее муж и старший сейчас в дозорах, так что тебе удобно будет остановиться у нее.

Гэндальф кивнул, благодаря, хотя спать он не хотел. Но пошел с Лутвир, чтобы не обижать отказом. Потом он просто скажет «я хочу немного покурить перед сном» – и всё. А то днем едва ли удастся поговорить с этим… ага, отнес маленького и вернулся помогать убирать со столов.