Некоронованный

Гостевой покой тоже был выразительнее всех предыдущих. Даже каменный свод не так давит. Привыкли? Или дело в соразмерности пространства и благородной красоте узоров, оттененных якобы необработанным камнем стен?

– Я рад, что мне довелось стать твоим провожатым, князь людей, – пророкотал Эйкинскьяльди.

Аранарт в ответ проговорил полагающуюся учтивость и совершенно честно: этот гном был рассказчиком и полезным, и прекрасным.

– Владыка Фрор решил принять вас на Большом Совете, и я буду рад сказать ему, что считаю его решение мудрым.

Та-ак. И с кем же мы, оказывается, по штрекам шли? Арахаэль, мотай на ус: гном с четырьмя свитскими – это что-то очень серьезное.

– Твои дары владыке Фрору будут вручены завтра на Совете. Слуги заберут их.

Король кивнул своим. Отделить меха от остальной поклажи было делом недолгим. В ушах набатом бились слова «Большой Совет». Не знаешь, радоваться или ужасаться.

– Почтенный Эйкинскьяльди, ты лучше моего знаешь, что ваш народ крайне редко удостаивает чужеземцев такой чести. И, прости мне прямые слова, но мы не знаем, как нам себя держать там и что делать. Я должен просить тебя о наставнике.

– В этом нет нужды, князь людей. Мы не требуем от чужеземцев особых действий. Завтра вечером за вами придут.

Гном церемонно поклонился и ушел. Его слуги унесли меха.

Дверь за ними закрылась, и Аранарт сказал своим:

– Я мало что знаю про Большой Совет, но если рассказы хоть на волос правдивы, то завтра мы рискуем оглохнуть. Я серьезно.

Назавтра за ними явились гвардейцы при полном параде. Дунаданы прежде ничего не знали о торжественных нарядах гномьих воинов, но одного взгляда хватало, чтобы понять: теперь знают. Ожившие статуи – вот на кого те были похожи. Туники из какого-то странного материала, несомненно сотканного, но держащего форму лучше кожи, придавали их фигурам еще большую осанистость и мощь. «Горный лен» – вспомнились Аранарту слова Хэлгона и рассказ нолдора о том, что эти волокна дают гномам не растения и не животные, а сами камни… а еще такая ткань не горит. Поверить трудно, но… у каждого народа свои чудеса.

Дунаданы, сами одетые в лучшее, отправились с этим эскортом.

Всё, что Аранарт знал об обычаях гномов, ему рассказывал Хэлгон. А тому было известно со слов дружинников Карантира, когда их лорд приезжал в Аглон. Сам Мрачный не раз бывал гостем короля Азагхала, и это подразумевает весьма немалую свиту. Вот эта свита и рассказывала потом взахлеб совершенно невероятные вещи о гномьих торжествах. Три четверти века назад Аранарт слушал без особых эмоций, не до того было. Кто же знал, что подобная честь будет оказана ему?

И если древние истории справедливы, то эта честь обернется весьма суровым испытанием.

Аданы вошли в зал – огромной высоты, порода наверху нависает странными уступами – опять словно поленились обработать до конца. Никакой отделки… того, что не-гном сочтет отделкой.

Зал полон… хотя, пожалуй, нет. Многолюдно (многогномно?), но свободного места хватает. А, понятно, нет женщин. Чужакам же их не показывают.

Все гномы в этом их горном льне. Длинные в пол туники, узоры по подолу, разные у всех. Это у гвардейцев их нет… тоже понятно.

Широкий проход посредине. На дальнем конце зала возвышение, там… нет, это не троны. То есть троны, но без сидений. Весь Совет стоять? – сурово у них.

А возвышение справа, похоже, для гостей. И каменные столы вдоль стен: на одних меха, на других, кажется, оружие. Отдарки, стало быть.

Ведомые эскортом, аданы прошли к этому возвышению, поднялись. Теперь они могли рассмотреть гномов, а подгорный народ – их.

В первых рядах стояли старцы настолько древние, что, казалось, они должны помнить еще Азагхала… ну хотя бы Келебримбора. Аранарт знал, что столько не живут даже самые редкостные долгожители этого народа, но хотелось верить своим глазам, а не заученным словам. Так в горах, разглядывая утес, в котором пластами застыли эпохи бытия, ты чувствуешь, что можешь коснуться пальцами Времени, отколупнуть от него кусочек и унести с собой, потому что Время – это камень. А горы строго смотрят на тебя: зачем ты, дерзкий однодневка, осмелился придти?

Гномьи старцы смотрят так же.

Король людей чуть расслабил отведенные назад плечи: я не осмеливался, я даже не просил об этом; сами меня позвали – сами и решайте, зачем я здесь.

За старцами стояли старики, потом мужчины, у дальней стены теснилась молодежь.

Тишина. И когда же будут начинать? Сколько еще ждать?

Шорох? Показалось? Едва слышно… или мерещится? нет, въяве – что-то тихо ползет. Но что? Что-то большое… не змея же они исполинского завели? Вот уж у гномов… шелест гигантского тела всё отчетливее! – нет, у гномов змей быть никак не может.

Тогда что это?

Что-то съезжает с шуршанием?

По крайней мере, все гномы спокойны, значит, ничего неправильно не происходит. Значит, это – начали.

Но что тут ползает? Совсем близко к ним, такое огромное… и незримое.