Некоронованный

– Звериное, – он улыбнулся. – Просто зверь стал ручным. Его больше не надо держать на цепи.

Гэндальф достал трубку, потом хмурясь взглянул на Риан, стал убирать обратно.

– Мы спустимся к воде, – сказал Аранарт жене, и мужчины пошли вниз.

На самом берегу, в тени обнаружилась предусмотрительная небольшая скамья. Они сели, Гэндальф закурил.

Аранарт не мешал ему, молча глядя на бегущий поток. Сорок лет с того разговора. Как мало изменилось… только главное. Что там Хэлгон говорил про дерево с облетевшей листвой? Ушло наносное, ненужное. Его страхи. Его стремление решать за людей. Людей надо вывести на дорогу, да. Но пойдут они сами. Он не может держать в руке все судьбы Арнора на века вперед. Нет, больше: он не должен этого делать. Иначе в назгула превратишься, и никакого кольца не понадобится, одной любви к своей стране хватит.

– Так о чем ты хотел поговорить? – прервал его мысли голос Гэндальфа, выколачивающего трубку.

– Об отце. Я сказал тебе тогда страшную глупость.

– Неужели? – маг изумился совершенно искренне.

– Я сказал, что он мог выиграть войну.

– И?

– Если бы на его месте был кто-то другой. Если бы его самого звали не Арведуи. Тогда да. Вовремя позвать эльфов и, возможно, победить даже без Гондора.

– Но? – Гэндальф пристально смотрел на него.

– Отец был мудр. И смел. Для его отступления была нужна смелость больше, чем для моих атак. В его поражении больше доблести, чем в моей победе.

Звенела вода по камням, но маг слушал Короля как в гулком зале.

– Отец знал, что он обречен. Он больше чем знал: он смог принять это. Не сопротивляться там, где любой правитель на его месте бросился бы в битву. Отцу хватило духа. Он сдал Форност, но сохранил войско, пусть и рассеянным. Он спас меня, закрыв собой. И я наконец понял, почему он не обратился к эльфам: зачем звать их, если поражение неизбежно? Он оставил мне силы всех союзников. Он оставил победу на мою долю. А сам погиб… ради нас.

Гэндальф молчал. Слова одобрения здесь были бы кощунственны, слова сочувствия – запоздалы.

Последний Князь… и Владыка Земли. Знал Арведуи о судьбе сына? Догадывался? Чувствовал? Поверил бурным мечтам Ондогера? Кто вообще решил дать этому – такое имя?

– Кхм! – буркнул маг. – Когда я запомню, что, идя говорить с тобой, надо брать двойной запас табаку?

– Кури, я не тороплю тебя, – пожал плечами Аранарт.

Дни звенели, как вода по камешкам: все неповторимы и совершенно одинаковы. Тихая музыка и шумное веселье, долгие разговоры в библиотеке и безмолвные часы вдвоем на террасе. На северных склонах то одна, то другая береза седела прядью золотой листвы.

– Аранарт, не пора ли нам собираться домой? – спросила Риан.

– Мы можем переждать первые дожди здесь и поехать позже, по солнцу.

Она стала говорить о запасах на зиму, о том, что она, конечно, ничуть не сомневается, что им заполнят кладовую лучше, чем они сами делали это для других, но всё же ей будет спокойнее…

Он понимал, что она обманывает. Себя или его – неважно. Просто мечта о жизни, в которой ты не должен делать ничего, о тебе все заботятся, а ты лишь предаешься приятным занятиям – эта мечта тем сильнее и тем желаннее, чем труднее жизнь, но… долго жить в ней ты не сможешь. Тот труд, те заботы, от которых ты, падая без сил, мечтаешь избавиться, они – часть тебя. Отдохнуть от них – да, но долго жить без них ты не способен.

Сборы домой были быстрыми.

Эльфы устроили настоящее празднество напоследок, и это было прекрасно, и надо было хвалить и благодарить… но мысли уже были в своих холмах, с теми, кто нетерпеливо ждет возвращения их обоих. Ее малыши. Его молодняк. Пожить для себя – это прекрасно, это приятно и даже полезно, чтобы не считать, что без тебя всё рухнет, но… сколько же можно? Отдавать себя радостнее, чем получать подарки.

Они ухватились за хвостик лета и поехали на север.

Арнор неспешно одевался в золото, приветствуя их. Желтыми прядями украшали себя березы, золотой луч сверкал на макушках кленов даже в самый пасмурный день, лиственницы, летом неразличимые среди елей, бледно-оранжевыми шатрами теперь высились средь изумрудного моря. Дни стояли тихими, солнце светило осторожно и ласково, как это всегда бывает в августе, вода в небольших озерах была чиста и неподвижна, так что стрельчатое золотисто-зеленое великолепие лесов отражалось, двоясь, – и это было чудом сродни красоте Ривенделла, только своим. Домашним.

Они ехали на север, где их ждали простые и дорогие сердцу заботы.

Они ехали на север, где их ждало еще двадцать лет счастья вместе.

Тропами Арнора

Аранарт бегал наперегонки с пустотой. От такого врага удирать незазорно.

Который год.

По всему Арнору, благо он всё больше и больше становится. Иногда они с Хэлгоном пересекали северные границы, уходя в орочьи земли. Орков они не без труда, но находили. А пустота совсем теряла его след: того, кто рискует жизнью, ей не поймать.