Некоронованный

Зверь глубоко в душе рычал, что пусть этот только посмеет не сходить с ума по их Хозяюшке… зверя было очень просто заставить замолчать, потому что не может же быть, чтобы где-то за десятки дней пути из других рук не валилось всё подряд.

Словно перед боем. Забытое чувство. Дух как натянутая тетива. И не знаешь, что тебя ждет. Совершенно.

Перед обычным боем хоть разведка бывает.

И выдать себя нельзя. Ранвен, конечно, вся в мечтах… а ты не знаешь, хочешь ты увидеть их радостную встречу или боишься ее. Вдруг он влюблен именно в принцессу, а не в твою девочку?

И что делать тогда?

…не пытаться решать проблемы раньше, чем они возникнут.

Она убежала на луг, он поднялся на свою высоту, с которой поле битвы как на ладони. Голвег, могли ли мы тогда предположить, что пройдет девяносто лет, и слова станут пророческими. Отчасти.

Ранвен он высмотрел сразу. Ей не до танцев. Ищет.

Нашла.

И?

Ругаются.

Камень с души. Значит, у моей деточки всё в порядке. Значит, у этого всё всерьез.

Остались мелочи.

– Борн, наконец-то…

– Здравствуй, принцесса.

Она растеряна:

– Здравствуй.

– Ты мало посмеялась год назад, хочешь еще?

– Ты о чем?

– Очень весело было скрыть, кто ты?

– Я? Скрыла?

Ее глаза по-детски расширены. Мало кто из лордов сейчас узнал бы в этой девушке грозную Хозяюшку, с которой не спорит сам Аранарт.

Борн говорит со злостью:

– Ты думала, я не узнаю, кто твой дед?! А я узнал! Случайно, но узнал.

– Да ведь мы только о нем и говорили… Борн, это я, Ранвен…

В ее глазах слезы.

В ее жизни было много тяжелых дней, но никогда прежде, ни разу не доводилось ей испытать это чувство. Чувство обиды.

Глубокой, несправедливой, незаслуженной обиды.

Она прибежала к деду не помня себя, в слезах. Она точно знала: он защитит. Он поможет.

«В хорошее время живем, – думал Аранарт, ожидая, пока она выплачется и с нею можно будет начать говорить. – Влюблены по уши и позволяют себе такую роскошь, как ссора».

Плохо, что на виду у всех. Но издалека не видно, что Ранвен плачет. Так что не беда. Лишь бы никто не пришел поговорить.

Успокаивайся уже, успокаивайся. Пора.

– Я должна тебе рассказать…

– Как его зовут? – вопрос спокойным тоном. По делу вопрос.

– Борн. А ты… ты знаешь?

Аранарт чуть кивнул.

– Он сказал… – девушка собралась зарыдать по новой.

– Ранвен. – Аранарт говорил очень тихо. Так тихо, что почти не слышал своего голоса. Так тихо, что его девочке придется успокоиться, чтобы просто разобрать его слова. – Совершенно. Не важно. Что. Он. Сказал.

– Но он сказал, что я его больше никогда не увижу!

– Он действительно произнес слово «никогда»? Или тебе так кажется?

– Да!

– Еще лучше.

– Почему? – от удивления она даже успокоилась.

– Потому что настоящее никогда – это равнодушие. Чем громче кричат про никогда, тем больше это означает «надолго». Или на всю жизнь.

– Но он сказал…

Аранарт выдохнул, призывая всё свое терпение.

– Ранвен. Еще раз и медленно. Слова не значат ничего. Значат только поступки. Он год ждал вашей встречи. Он пришел даже раньше нас, а мы торопились. Теперь понятно?

– Ты думаешь, он…

– Влюблен в тебя без памяти, и посмел бы он иначе.

– Но он сказал…

Аранарт выдохнул очень, очень медленно.

– Ранвен. Ты хочешь сообщить мне, что он сказал, или узнать, как вам помириться?

– А как?!

– Вот. Мы наконец начинаем говорить о деле. Слушай меня внимательно.

Ее глазки стали осмысленными. Она действительно слушает его.

– Вон в той стороне есть луг. Там много кроликов. Тебе сейчас не до веселья, займись делом. Сегодня, завтра, послезавтра – ходи на этот луг, проверяй ловушки. Поставь несколько своих.

– Как я поставлю ловушки, я же не знаю там кроличьих троп.

– Какое из моих слов неясно?

Это подействовало отрезвляюще.

– Ты думаешь, он…

– Он должен знать, где сможет тебя найти и поговорить в тишине. И наедине. Сколь я знаю, даже в праздник на этом лугу кроликов больше, чем людей.

Она с надеждой смотрела на него.

– Тебе всё равно надо чем-то заняться сегодня-завтра. Попробуй поискать норки. Поставить ловушку, в которую кролик может попасть. Ну и жди, – он улыбнулся, – добычу покрупнее.

– Думаешь, он придет?

Девушка не сомневалась в словах деда, но хотела еще раз услышать подтверждение.

– Я не думаю, – прищурился Король. – Я знаю.

Лишние несколько кроликов в эти дни, когда надо так много еды на собравшихся, ничего не значили. Принесет что-то – и хорошо. Главное, не останутся в ловушке лисам или птицам на радость.

Девушка то просто бродила по лугу, то решительно собиралась найти еще несколько норок – почти безнадежное занятие в такой высокой траве, она это знала, но это не умаляло ее настойчивости. Проверяла чужие ловушки, забирала добычу, если есть. Относила. Пусть лишний раз видят, куда она уходит.

Она как раз доставала кролика из очередной, когда услышала сзади извиняющийся голос:

– Ранвен…

– А, это ты.

На этот раз ледяным был ее тон.

– Послушай, ты действительно не…

– Я занята делом.

Она взяла кролика и пошла прочь.

Борн в два шага догнал ее, взял за плечи:

– Ранвен, скажи правду!

– Пусти. Что ты себе позволяешь?!