Некоронованный

Вторая вещь, за которую у меня постоянно цеплялся глаз, и которая в мире Толкина на мой взгляд чрезвычайно важна – это преемственность сюжетов и персонажей. У Профессора мир постоянно меняется, в каждой эпохе появляется что-то новое: новое зло, новые герои, этому еще неизвестном злу противостоящие, новые подвиги, немыслимые в прежние времена, даже новые вещи – физические, материальные – не было раньше никаких Колец, а Саурон взял и сковал их на пару с Келебримбором. Но при этом постоянно тянутся сквозные линии преемственности, бережное сохранение образцов, и все эти образцы имеют свои имена и свои судьбы. Так, Арагорн повторяет судьбу Берена, своего любимого героя древних сказаний, а Элронд – хотел он этого или нет, неизвестно и неважно – судьбу Тингола в истории с собственной дочерью. И Гондор наследует судьбу Нуменора так же, как Мордор – Ангбанда, и все эти линии судеб есть то, что связывает Арду на все века воедино. Когда про героя Альвдис другие ее герои говорят, что он похож на деда или на Феанора, и его судьба начинает приобретать черты тех, уже ставших прошлым, персонажей – для меня этот герой становится не альвдисовским, а толкиновским. Как будто встречаешь подросшего парня из семьи друзей – да, он конечно свой собственный, индивидуальный и неповторимый, но чем-то неуловимо похож на родителей.

И наконец, третья вещь, которая в текстах Толкина никогда не говорится прямым текстом, но постоянно видна, и в «Холодных камнях» так же ненавязчиво просвечивает. В Средиземье живут не только люди, и это важно, этим отличается мир Профессора от бесчисленной однообразной фэнтезятины. В этом мире еще есть Валар, майар, эльфы, гномы, энты, хоббиты и еще всякие темные существа. И все они не люди совсем, то есть абсолютно. Их не-человечность проявляется во всем – в том, как они выглядят, как говорят, как поступают, находясь в таких же обстоятельствах, что и люди – иначе, не по-человечески. В куче книг есть претензия на такое же многообразие иных существ, но у других авторов получаются в лучшем случае люди с какой-то одной гипертрофированной чертой, этакая карикатура или анекдотическое представление о другом народе – чукчах, например, из советского юмора. А вот у Профессора получились не-люди, и у Альвдис они не потерялись. Я узнала в ее книге и эльфа, и хоббита, и слугу врага, и Бомбадила с Золотинкой, но самый яркий для меня пример – это гномы: «Твоя жена действительно серьезна больна, раз она отказывается от украшений». Так мог сказать только гном, человек до такого не додумается. И после этой небольшой проходной фразы вдруг становится понятно, почему человек не сумеет сделать украшение гномьей работы или их волшебную вещь – он никогда не сможет так относиться к металлу и камню, как гном. И подземные резные сразу палаты начинаешь представлять внутренним взглядом, и чувствуешь сложный ритм, выбиваемый сотнями гномьих ног, и слышишь тонкое звяканье мифрильных невесомых кольчуг…

Все, что написано выше – это то, что я могу сказать «от головы», под чем я готова подписаться своим знанием и нашими с коллегами размышлениями о мире Толкина. Но есть еще одна важная вещь – от сердца. Когда я дочитывала последнюю главу «Корабль», мне хотелось плакать о князе Арведуи и его супруге Фириэль, и о тех эльфах, которые не смогли спасти их и себя после всех скитаний и треволнений. Но вместо того, чтобы реветь в экран, я села и написала вот что:

Этот холод стремится тебя пронизать до костей.

Ветер стих, это значит, что больше не будет вестей -

Ни дурных, ни хороших, ни радости слов, ни беды.

Солнце в спину, а прямо по курсу – бескрайние льды.

Распрямись и вдохни привольно,

Оглянись напоследок вокруг.

Ты не бойся, это не больно,

Просто сердца прервется стук.

Ты оставил на суше друзей, ты оставил врагов,

Дым пожаров столицы и звук уходящих шагов,

Пыль дорог, боль утрат и прощальные слезы дождя,

И кольцо Фелагунда в ладони провидца-вождя.

Распрямись и вдохни привольно,

Оглянись напоследок вокруг.

Ты не бойся, это не больно,

Просто сердца прервется стук.

Эти льдины тебя ослепляют величьем громад.

Мачта хрустнула, борт затрещал, нет дороги назад.

Ты король, ты беглец, ты последний герой той войны.

Вы с любимой шагнули в объятья холодной волны.

Распрямись и вдохни привольно,

Оглянись напоследок вокруг.

Ты не бойся, это не больно,

Просто сердца прервется стук.

Я не знаю, что еще сказать про эту книгу. Она светлая, но слабым светом фиала в кромешном мраке. Она холодная, но тем морозом, который сторожит вовне, стоит сделать шаг от греющего нас огня. Я желаю этому продолжению книг Профессора долгой жизни и благодарных читателей. Спасибо, Альвдис.

Людмила Смеркович (Скади)

Девять слов о романе

1. Аранарт

Я начну, пожалуй, с неожиданного заявления: «Некоронованный» – это детектив.

Детектив, в котором нет ни преступления, ни преступника, ни жертвы. Детектив в чистейшем виде – как долгоиграющая загадка, на раскрытие которой работают все петли повествования.

Детектив про то, кто такой (и что такое) Аранарт.