Некоронованный

Вы, Светлые, не боитесь стать добычей этих волков. Каждый из вас сильнее не то что одного – сотни таких призрачных тварей.

А мы?

Что будет с нами, если вы задержитесь здесь?

Вы протягиваете нам питье, полное летнего солнца. Даете съесть то, что не мясо, но кормит сытнее китового пира.

Вы не слышите, как с каждым вашим подарком алчно звучит вой волков? Теперь и мы отмечены вами. Теперь и на нас пойдет охота.

В тысяче запахов Севера вы не чувствуете запах Хозяина этих волков? Не того, кто спустил древнюю свору.

Запах исконного хозяина.

Того, чей голос до сих пор слышен в их вое.

…не кострища наши заметет пурга, а сердца.

…не тела наши разорвут волчьи зубы, а души.

…не на четырех лапах бегать нам, а грызть мир по-волчьи.

Вы, Светлые, верите, что обережете нас от этих чар своим питьем, в котором плещется летнее солнце?

Арведуи и Тонлинд вышли наружу: надо было готовиться к погрузке и немедленно, пока день стоит сравнительно спокойный.

Но прежде князь задал вопрос, который не мог произнести при дунаданах:

– Как Аранарт?

Мореход посмотрел на него непонимающе: о чем именно спрашивают?

– Как он держался? – уточнил отец.

– Как все вы, – всё еще недоуменно отвечал Тонлинд. – Два слова в день, и те лишь по делу. На лицо – спокойный, а в душу лучше не глядеть.

– Правда?! – вырвалось невольно.

Да что же он от волнения растерял учтивость!

Эльф понял, что это не было вопросом и отвечать не нужно. Как сложно говорить с людьми.

Стоит ли сказать князю, что сын значительно сдержаннее чем он?

Это будет хорошей новостью? Или напротив?

Решить этот вопрос ему не дали.

На них смотрел здешний вождь. Смотрел на него как на врага. Почуял то, что сам Тонлинд называл песнью мороза? Боится, что они принесли беду?

Эльф подошел к лоссофу:

– Мы уплывем сегодня.

Он, как и дунаданы, понимает только с третьего раза? Или как?

– Мы все уплывем сегодня. И эльфы, и люди.

Понял? Кажется, понял.

– Ики, – заговорил Арведуи, – прошу тебя: дай нам собак отвезти вещи к кораблю.

– Дам, – гулким эхом отозвался вождь.

Они не везут вещи. Они везут только два этих черных шара. Завернули в свои плащи, как будто спрятали.

Вам их не спрятать. Особенно этот, тяжелый, который везу я. Белые волки сбегаются, как на свежего зверя… того и гляди, драться из-за него начнут.

Могут призраки драться?

Есть у призраков кровь?

Белая, мглистая…

Ты уедешь, южанин, чья рука несет смерть и в чьих глазах нет убийства. Ты уедешь, и волки помчатся за тобой. Их там тысячи. Тебе не справиться. Тебе, твоим воинам, твоей жене, от взгляда которой они подожмут хвосты, этим Светлым… волки Севера голодны, их веками никто не поил свежей кровью, а вас слишком мало.

Вы сильны и горячи, но они задавят вас.

И, насытившись вами, они заснут на новые века.

Не будет лютых зим. Не будет горящей тундры летом. Болезни не будут косить оленей. Киты не будут забывать дорогу к нашим берегам.

Мой народ будет жить – сыт и счастлив.

А вы… вы ведь хотите уплыть.

Так плывите. И уводите волков.

Ты хочешь, чтобы я помог вам уплыть быстрее. Я сделал то, что ты хочешь. То, что спасет мой народ.

Ты ни о чем не хочешь меня спросить. Мне нет нужды отвечать, раз нет вопроса.

Это так просто: не открыть рта.

Это гораздо проще, чем сказать слово.

Чтобы уберечь нас от волков, нужно меньше чем ничего.

На что похоже «ничего»?

На лед под серым небом. Лед без конца и без края.

Меньше чем ничего.

Как трещина во льду.

Трещина в черную бездну.

Эльфы легко подняли первый палантир, по доске осторожно вкатывали тяжелый. Арведуи и Тонлинд решали, как именно разместят дунаданов, что им взять, чтобы не замерзнуть в пути, сколько еды.

Если поторопиться, они отплывут еще сегодня вечером, ночь – не помеха эльфам. Надо дорожить каждым часом тихой погоды.

– Не плыть! – вдруг рявкнул Ики.

Эльфы удивленно обернулись к нему, Арведуи нахмурился, спрыгнул с корабля, подошел к вождю.

– Ты! – крикнул Ики ему в лицо. – Не плыть! Не плыви! Смерть!

Тонлинд тоже спустился. Взглянул на лоссофа с уважением:

– Ты почувствовал песнь мороза? Да, верно, она настигла нас, едва мы свернули к востоку. Но успокойся: она слаба ныне и бессильна причинить нам вред. Иначе мы не пережили бы этой зимы. А мы почти год провели в наших поисках.

– Песнь мороза? – спросил эльфа Арведуи.

– Очень древняя сила. Она пришла в мир прежде, чем были отстроены причалы Бритомбара и Эглареста, прежде, чем расстались Эльвэ и Ольвэ, и, говорят, даже прежде, чем эльфы пробудились. В страшные зимы она сковывала Белерианд. И мощь ее была погребена под волнами вместе с ним.

– Так это не Моргул? – нахмурился дунадан.

– Я мало знаю о твоем враге, но он ведь был человеком, пока не стал служить Саурону? Эта же сила глубже, чем вся мощь повергнутого властелина Мордора.

– Но как? Ведь Враг исторгнут из Арды?