Некоронованный

– Финголфин просто взял и повел свой народ через Льды. А я буду ждать от милосердной судьбы, что еще кто-то из моего народа выжил в эту зиму.

– Помнится, вы начали рассказывать о Гондоре, – веско заметил Хэлгон.

Налил себе, долил Голвегу, косо посмотрел на нетронутый кубок Аранарта.

– Да, о Гондоре, – вздохнул Голвег. – Я уверен: там были те, кто знал волю Ондогера не хуже нас. И эту сказку про Феанора-среди-людей слышал от него самого. И знали то, о чем Хэлгон сказал: Феанор, конечно, привел свой народ в новую жизнь. Только она была в сто раз страшнее прежней. Но, конечно, прямо об этом ни мы, ни они не говорили… назвать дочь Фириэлью – еще ничего не значит.

– Я, скажем так, удивился, когда узнал, как ее зовут, – осторожно заметил Хэлгон. – Но одного имени мало.

– Вот-вот. И поэтому они всё больше про северян, которым их распрекрасный юг понадобился. И вот тут, – он отпил и посмотрел на собеседников поверх кубка, – князь обводит их взглядом, одного за другим, каждому в глаза, они затихают, а он говорит. Если, говорит, дело в том, что вы опасаетесь, будто мы хотим править в Минас-Аноре, то не тревожьтесь. Аранарту, говорит, до совершеннолетия еще тридцать лет, и все эти годы от его имени может править его старший родич. А говорит он как всегда негромко… тишина-а, мышь пробежит – слышно будет! И вот в этой тишине он и договаривает: старший родич, который знает и любит Гондор, которого Гондор чтит и который научит наследника понимать Гондор – лорд Эарнил.

– Подожди, – медленно сказал Аранарт, – я же это помню. Он тогда встал и посмотрел на меня… словно первый раз увидел. И хорошо так посмотрел… как потом ты и другие смотрели. Высокий, темноволосый, одежда у него была простой, будто сейчас с ристалища, только плащ малиновый и такая красивая брошь на плече…

– Ну, про брошь я не скажу, а всё остальное так.

– А потом? Что было потом? Почему ничего не вышло?

– А потому что встал Пелендур, учтиво так поблагодарил князя Арведуи за мудрый совет, но, мол, совет этот надо обдумать, а всем пора отдохнуть и уж завтра решать.

– Быстрый, – покачал головой Аранарт.

– Не то слово… – Голвег вздохнул, сделал большой глоток.

– И что же было назавтра? – спросил Хэлгон.

Голвег снова вздохнул. Глубоко и горько. Сказал:

– До завтра еще ночь была…

Собеседники молча ждали.

Старый воин молчал тоже. Так молчат, когда надо рассказать о поражении: и не хочется, а придется.

Допил до дна и неожиданно спросил Аранарта:

– Ты знаешь, как разбить вражескую конницу, если у тебя почти нет всадников?

– Сколько раз так делали, – пожал плечами тот. – Заманиваешь их одним-двумя конными в ущелье, а там лучники. Горцы на такое редко попадаются, сами умные. А рудаурцы – легко.

– Ну вот нас и заманили, как рудаурцев.

Голвег вздохнул, плеснул себе еще вина (Аранарту вспомнился сон, где товарищ отца пил и пил пиво), проглотил залпом.

– Он пришел к нам ночью. Мы не спали, не до сна было… он, похоже, на то и рассчитывал. Пришел… весь такой мудрый… понимающий, заботливый.

– Кто это был? – спросил Хэлгон.

– Откуда мне знать? Имя его я если и слышал, то забыл. Южанин, из знати. Судя по одежде – совсем даже небогатый. Да… пришел и сказал: Гондор не примет мальчика. Даже с поддержкой Эарнила. Гондор не примет чужака. На гондорский трон должен сесть тот, кто родился и вырос в Гондоре. И, сказал он, такой наследник есть.

– Мама? – нахмурился Аранарт, понимая.

– Именно, – мрачно вздохнул воин. – Он напомнил нам о королевах Нуменора, он сказал, что по праву Тар-Алдариона…

– Если мне объяснят, кто такой Тар-Алдарион и что у него за право, я буду признателен, – перебил Хэлгон.

– Король Нуменора. Изменил закон наследования ради своей единственной дочери. Бед потом было от этого… Кирдану, думаю, памятно правление этой королевы. Та битва с Сауроном, что докатилась сюда, – ее заслуга.

Снова вздохнул. Его собеседники молчали.

– Да… А мы тогда о том, как правила королева Тар-Анкалимэ, не думали. Он же говорил так хорошо: Фириэль здесь знают и любят, ее будут чтить, как чтили ее отца, а если она возьмет сына с собой, то кого это удивит? и если через тридцать лет она решит передать корону ему – это ее право. А ваш наследник, говорил он, за эти годы перестанет быть чужаком, он поймет и полюбит Гондор, Гондор отплатит внуку Ондогера тем же.

– И в чем здесь хитрость? – спросил нолдор.

– В королеве Тар-Анкалимэ. И в других королевах Нуменора. И в имени Фириэль.

– Не смотри на меня так, будто я знаю всю историю Арды от Айнулиндале! Половину Второй Эпохи я провел в Мандосе. Вторую половину… ну, мне было тогда не до людей.

– Объясняю, – кивнул Голвег. – В правление королев Нуменору было или плохо, или очень плохо. Или никак. В смысле – не стало Нуменора. Когда почти тёзка нашей королевы, Тар-Мириэль, передала власть Ар-Фаразону. Про него ты слышал?

– Ар-Фаразона я видел, – мрачно усмехнулся Хэлгон.

– Правда? – почти по-мальчишачьи спросил Аранарт.

– Давайте потом об Ар-Фаразоне. Решили говорить про Гондор, так не отвлекайтесь. Понятно, что история невеселая.

Он налил им вина.