Некоронованный

Какое странное у него вино. Сладкое и вкусное. Таким не страх заливать, таким лакомиться. Пробовать по глоточку, вслушиваясь во вкус, как в музыку. Каждый глоток разный… да и страх уходит от такого: не о том думаешь.

– Я посижу у тебя? – спросил Аранарт. – Мои все в разбеге, а одному сейчас…

– Страшно? – взглянул ему в глаза Талион.

– Не то слово… – спокойно согласился князь. Чуть усмехнулся и добавил: – Как с Седьмого яруса вниз смотреть.

– Хм. Ты это помнишь?

– Это, считай, единственное, что я помню.

Он сделал маленький глоток, смакуя вкус.

– Послушай, раз уж заговорили. Расскажи мне про Эарнура. Что он за человек?

– Да ты всё сам видел… Отличный воин. С конем управляется – залюбуешься. На ристалище всеобщий восторг.

– Ты мне можешь смело объяснять, что такое «ристалище».

– Нет?

– Я читал, конечно. Но и только.

– Ну, представь себе площадь, ряды для зрителей и ты показываешь свое мастерство – один или в бою вроде тренировочного. Зрители ликуют, ты тоже… если победишь. Эарнур там блистает.

Аранарт допил кубок, не чувствуя вкуса:

– Делать вам нечего. С вашими блисталищами.

Талион налил ему еще. Спросил:

– А ты – со скольких лет?

Арнорец пригубил. Качнул головой:

– А я не знаю, о чем ты спрашиваешь. При отряде – с двенадцати. Правда, в основном коней чистил… – он улыбнулся, одними глазами. – В рейдах с шестнадцати. Командиром… как бы тебе сказать… в общем, с двадцати четырех, но… был хороший человек Дорон, был у него отряд. Но командовала этим отрядом всякая знатная мелочь. Я в том числе. По полгода примерно, потом домой, потом снова к нему. Всё всерьез, всё взаправду. А если молодой командир по неопытности… тогда Дорон отменил бы приказ. Боялись мы его… больше Ангмарца. У нас же тогда мирно было, стычки с рудаурцами не в счет, Моргул только в преданиях.

– Погиб? – осторожно спросил гондорец.

– В самом обычном рейде. Еще до войны. Мы поверить не могли, когда узнали.

Он вздохнул, отставил кубок.

Талион внимательно смотрел на него.

– Ну а после тридцати уже сам, без присмотра. Вот так.

Ну да. Или война, или подготовка к ней.

Та война, которая до Войны была…

И за победу не пьет, не привык к такому, похоже. Кубки ведь на пирах подымают.

– Значит, Эарнур любит блистать? – прищурился арнорец. – Вот и отлично. Поведет вашу конницу… последний и главный удар.

– Тебе не придется его долго уговаривать, – кивнул Талион.

Аранарт отпил, глянул на тысячника поверх кубка:

– Возможно, не мне. Хотя как завтра совет пойдет.

Талион чуть не ответил «Слушаюсь». Скрывая замешательство, пододвинул князю миску с походными лепешками. Пьет он, конечно, немного, но всё же заесть будет нелишне. Да и вкус вина так лучше чувствуешь.

Князь благодарно кивнул, взял одну, разломил… и тут понял, что ничего не ел второй день. Но выучка светлой памяти Дорона была железной: ты командир, ты никогда и никому не покажешь, что голоден. Аранарт медленно жевал – дескать, он никуда не спешит… вспоминалось, как Дорон иногда день, а то и два подряд не подпускал его к отрядному котлу: будь готов терпеть голод, будь готов отдать последний кусок своим воинам, а вообще корешков накопать наследнику незазорно, но только чтобы никто этого не видел.

– Вот еще о чем подумай, – сказал он, когда лепешка, как ее ни растягивай, закончилась. – Там, рядом с Отравным, есть неплохое место на скалах. Вся долина на ладони, а нас там не видно. Ты, я, Кирдан… кого из ваших ты хотел бы там видеть? Поспокойнее и поразумнее. Ненар, вероятно? И кто еще? Рилтин? Я слишком мало их знаю.

– А как ты собираешься передавать войску свои решения, князь? – сурово посмотрел на него Талион. – Гонцы по твоим скалам будут лазить?

– Особенно ночью, да, – мрачно усмехнулся тот. – Я думаю об этом. У меня есть несколько идей, но ни одна мне пока не нравится.

Он допил вино.

– Мне лучше уйти до света. Разговоры о том, что я был у тебя ночью, нам совершенно не нужны. Хотя, несомненно, мы обсуждали хитрость с обозом.

– Ты скрытен прямо как влюбленный, – хмыкнул Талион.

– О прекраснейшая, – подхватил Аранарт, – хоть твой жестокий отец и против нашей любви, но в сердце моем…

– Подзатыльник дать, князь? – со всей возможной грозностью прозвучал голос «прекраснейшей».

– Ты заметил, – совершенно ровно ответил тот, – что называешь меня князем только когда недоволен?

Кирдан говорил негромко. Как всегда. Это заставляло вслушиваться в каждое его слово.

И холодеть.

Он повторял все те слова о Моргуле, что уже были известны Аранарту. Он произносил то, что сказал ему князь Артедайна.

Он предлагал гондорцам самим, добровольно ослабить свое войско втрое.

Он замолк. И молчание было ему ответом. Спорить с древнейшим эльфом никто не решался, но – согласиться с таким планом?

Аранарт прошептал, глядя в никуда:

– Но ведь так, именно так погиб мой дед…

– Ты не знал или забыл, князь, – Талион сам не ожидал от себя этого гневного рыка, – что твой дед пал на равнине, а здесь горная долина! И у него не было двух отрядов конницы в засадах!

– Я не сомневаюсь в мощи гондорской конницы, особенно если ее поведет принц Эарнур…

Тот сверкнул глазами.