Некоторые любят погорячее, или Джентльмены предпочитают блондинок

Вчера утром Дороти продала поддельную тиару Людовику. А я ее отобрала обратно, как было условлено. Потом мы все поехали в Версаль. Я должна сказать, что Людовик и Жулик были прямо в восторге, что мы их больше не звали в магазины; вероятно леди Фрэнсис Бикман нашла, что всему есть предел. Я пошла с Людовиком прогуляться по Версалю, чтобы дать Дороти возможность продать тиару Жулику. Все так и было сделано, и он положил тиару к себе в карман! Но пока мы ехали домой, я стала обдумывать все это и пришла к убеждению, что в сущности поддельную тиару тоже не мешает иметь! Особенно если принять во внимание, что приходится выезжать в Париже и иметь дело с поклонниками французского происхождения. Да и в конце концов я серьезно пришла к убеждению, что не следует поощрять Жулика и позволять ему обворовывать двух беззащитных молодых американок, которые совершенно одни в Париже и не имеют мужчины, чтобы заступиться за них. Мы поехали в очень забавный ресторанчик и обедали там, как вдруг Жулик схватился за свой карман и закричал не своим голосом: оказалось, что он что-то потерял. Тут у них с Людовиком началось обычное представление, они шумели, и кричали, и размахивали руками; Людовик сказал своему папа, что он ничего не крал у него из кармана, а Жулик начал плакать от мысли, что его сын мог у него что-нибудь вытащить из кармана! Но тут мы с Дороти прямо не могли больше молчать мне так стало жалко Жулика, что я им все рассказала, и сказала ему, чтобы он перестал плакать, потому что тиара поддельная. Потом вынула тиару и показала им: тут они разинули рты и долго глядели на нас с Дороти, не в состоянии вымолвить ни слова. Приходится предполагать, что парижские молодые девушки по умственному развитию стоят гораздо ниже американок.

Когда все разъяснилось, Людовик и Жулик пришли в такое подавленное настроение, что мне положительно стало их очень жаль. И вот мне пришла в голову блестящая идея. Я сказала им, что завтра мы все отправимся в ювелирный магазин и купим там еще одну поддельную тиару для леди Фрэнсис Бикман, а в ювелирном магазине они могут попросить, чтобы счет им выдали не на тиару, а на сумочку, чтобы представить его леди Фрэнсис Бикман в числе других расходов по делу. Это легко устроить, так как леди Фрэнсис Бикман настоящей-то тиары так и не видела. Дороти при этом прибавила, что леди Фрэнсис Бикман к тому же наверно в бриллиантах не смыслит ни черта, и что ей вместо бриллиантов можно бы хоть ледяные сосульки показать, если бы только они не таяли. А Жулик долго смотрел на меня, и потом наклонился и поцеловал меня в лоб с настоящим благоговением. После этого мы провели очень приятный вечер. Мы, наконец, по-настоящему поняли друг друга; конечно, кроме платонической дружбы у нас с Дороти с такими джентльменами, как Людовик и Жулик, ничего быть не могло, но у нас нашлось много общего, особенно что касается нашего взгляда, на леди Фрэнсис Бикман. Решено было, что они отдадут леди Фрэнсис Бикман поддельную тиару и представят ей огромный счет; я посоветовала Жулику, если она будет в претензии, спросить ее, известно ли ей, что сэр Фрэнсис Бикман посылал мне каждый день, пока я была в Лондоне, на 10 фунтов орхидей. И тогда она так разозлится, что будет рада сколько угодно заплатить, лишь бы получить бриллиантовую тиару.

Когда леди Фрэнсис Бикман заплатит им по счету, Людовик и Жулик обещали дать в нашу часть обед у Сиро. А по приезде мистера Эйсмана, мы с Дороти заставим его дать Людовику и Жулику обед у Сиро в их честь, за то, что они так заботились о нас, двух молодых американках, которые были совсем одни в Париже, и даже не умели говорить по-французски.

Сегодня Людовик и Жулик приглашали нас на вечер к их сестре, но только Дороти отговаривает меня идти, потому что идет сильный дождь, а у нас очаровательные новые зонтики; она же говорит, что ей бы и в голову не пришло оставить новый зонтик в передней у французской леди, а сидеть весь вечер с зонтиками в руках нет никакого удовольствия. Поэтому гораздо безопаснее остаться дома. Так что мы позвонили Людовику по телефону и сказали ему, что у нас болит голова, но что мы ему очень благодарны за его гостеприимство; и правда, именно то гостеприимство, которое мы, американцы встречаем у всех французов, вроде Людовика и Жулика, и делает Париж таким божественным.

Глава V. Центральная Европа

Май 16