Некровиль

Кожа Леньи теперь говорила о надежде, к которой примешивалась необратимость. Ее соски были напряжены. Сол снова наклонился к ним, когда ветер апокалипсиса царапнул когтями по тектопластиковой шкуре. Утром они продолжили путешествие к воспоминаниям Сола. Вихребуря иссякла в горах Утуны. Обрывки призрачной сети сказали Солу и Ленье, что погода летная. Они выпили молока из встроенного в раковину древа жизни и снова занялись сексом на пыльной земле, пока элементали перенастраивали ночную капсулу в летательный аппарат общего назначения. Остаток утра они летели над равниной, где стада травоядных и высокие, угловатые, хищные силуэты народа Техобслуживания тянулись, будто рябь на поверхности воды, к посаженному в пупке мира Небесному древу.

И травоядные, и их пастыри когда-то были людьми.

В полдень путешественники повстречали летуна из народа Щедрого неба, парящего на шелковых крыльях вдоль термальных потоков, поднимающихся от подножия Больших хризолитовых гор. Сол обратился к нему через вместеречь, и они сели на поляне в лесах горькокорника, которые покрывали большую часть кантона Корифея. Кодекс Щедрого неба в обычной ситуации вынудил бы летуна презирать тех, кто прикован к земле и загрязняет воздух машинами, но в столь трудные времена былые правила рушились.

«Куда направляетесь?» – вместеспросил Сол. В голове шумело от помех. Длинный хвост вихребури создавал электромагнитные возмущения.

«К Небесному древу, разумеется, – сказал крылатый. Он выглядел жутко: воздушный змей из полупрозрачной кожи, туго натянутой поверх тонких костей и сухожилий. Его грудная клетка походила на корабельный нос, а мышцы подергивались и перестраивались, пока он переминался с ноги на ногу, чувствуя себя неуютно на земле. От нановинтов, растущих из кожной паутины на запястьях и лодыжках, веяло ветерком. У его пота был странный запах. – А сами куда путь держите?»

«В конце концов, тоже к Небесному древу, – сказал Сол. – Но сперва я должен восстановить свою память».

«А, ты Отец, – сказал человек из народа Щедрого неба. – Чей?»

«Тайный замысел, – сказал Сол. – Я отец этой женщины и ее племени».

«Ты Соломон Гурски, – вместеответил летун. – А моя прародительница – Нико Самитрейдес. Я хорошо ее помню, хотя и не видел много лет. Она храбро сражалась в битве при „Святой Джуди“. Я третий в ее роду. Восемнадцать столетий живу в этом мире».

«Если можно, я задам вопрос. – Голос Леньи ворвался в диалог стариков. Используя почтительное обращение, как положено в разговоре младшего с умудренным опытом старшим, она спросила: – Когда придет время, как вы изменитесь?»

«Это просто, – ответил мужчина из народа Щедрого неба. – Я подвергнусь реконфигурации для жизни на Уризене. Для меня не имеет значения, подобен ли я человеку или реактивной аэроманте, главное – я буду летать, и как летать! Облачные каньоны глубиной в сотни километров; ветры со скоростью пять тысяч километров в час; термические потоки масштабом с континенты; безумные бури, охватывающие гигантскую планету целиком! И никакой земли, никакой основы; мы будем летать вечно, свободные от тирании гравитации. Какие мы сочиним песенные циклы, какие Эдды обогнут планету на реактивных струях Уризена!»

От восторга летун зажмурился, а потом резко открыл глаза. Его ноздри расширились, когда он втянул воздух, чувствуя в атмосфере перемену, неощутимую для остальных.

«Надвигается новая буря, сильнее предыдущей. Советую вам укрыться в скале, ибо на этот раз стихия вырвет деревья с корнем».

Он расправил крылья. Мембраны покрылись рябью. Прыжок – и ветер подхватил летуна, в одно мгновение унес в термальный поток. Сол и Ленья смотрели, как он скользил по верхушкам поднимающихся воздушных потоков, пока не затерялся в глубоком синем небе.

Захотев размять ноги и поболтать, они пошли дальше пешком, следуя по пути миграции племени Ночных бабочек через леса тиеве в кантонах Южный Корифей и Эмбервайлд. Ближе к вечеру, когда хвоя тиеве всколыхнулась от усиливающегося ветра и деревья начали перешептываться, путники вышли на полянку, посреди которой на табурете сидел человек из рода Ясеня. Он был длинным и скрученным; судя по коже, сильно отощал без хозяина. Ленья протянула руку, и хотя у Ясеневого человека организм был настроен скорее на представителей народа Погубленных переговоров, а не народа Тайного замысла, он благодарно принял ее тепло, морфическую энергию и несколько капель крови.

– Где твой хозяин? – спросила Ленья. Это существо, будучи паразитом, говорило на языках большинства народов. Хозяев, как и возлюбленных, лучше соблазнять словами.

– Ушел со стадами, – ответил Ясеневый человек. – К Небесному древу. Все кончено.

– И что ты будешь делать, когда Орк отправится в изгнание? – Царапины на предплечье Леньи, где паразит выпил ее крови, уже заживали.

– Не могу жить один, – сказал Ясеневый человек. – Попрошу землю разверзнуться, проглотить меня и убить. Буду спать в земле, пока тепло нового солнца не пробудит меня к жизни.

– Но это займет двести миллионов лет… – удивилась Ленья.