Нелюбимый

После завтрака баронесса отправилась в свои покои, куда вскоре явилась Марто и принесла охотничьий костюм. Энви сочла его слишком изысканным, для такого «грязного» действа, как охота. К чему эта роскошь там, в полях и лесах бескрайнего Тэсса. Она бережно погладила пальчиком замшу на рукаве золотистой куртки из кожи оленя, оценила мягкость выделки и филигранность золотистых нитей орнамента. Красиво. Жаль, что к вечеру все это великолепие будет забрызгано грязью и провоняет лошадиным потом…

Во дворе призывно и жутко протрубил рог. Энви кивнула служанке, и Марто спешно помогла ей одеться. Туго-натуго затянула корсет, так, что и не продохнуть. Подала короткую зеленую накидку, стилизованную под егерский плащ.

Фретт ждал невесту за воротами. Он сам подвел ей лошадь — белую ивисскую кобылу с шелковой гривой и лоснящимися круглыми боками, начищенными до блеска. Властно дернул повод, заставив животное склонить благородную голову перед будущей наездницей. В выкаченных черных глазах кобылы Энви заметила страх. Лошадь боялась: дергала шкурой и тревожно прядала аккуратными ушами. Похоже, причиной ее беспокойства был Фретт.

— Примите ее в дар, дорогая, — герцог торжественно передал невесте поводья.

Энви кивнула, оценивающе потрепала лошадь по шее. Благодарность, сорвавшаяся с ее губ, прозвучала сдержанно, но в глубине души баронессы остался приятный осадок удовлетворения. Конечно, такой подарок ее не слишком обрадовал. Девушку мало интересовали лошади. Дома, в Эдиншире, главной наездницей считали Айви. Та лошадей обожала и управлялась с ними мастерски. Энви же страсти к верховой езде не питала, а в седле держалась, как мешок муки. Но сейчас, получив от герцога прелестную чистокровку, Энви прекрасно понимала, что о такой лошадке ее сестрице не приходилось и мечтать.

Белую кобылу звали Карагешь, по названию реки, на берегах которой она паслась, будучи жеребенком. Оказавшись с ней один на один, Энви неловко взобралась в седло и крепко вцепилась в повод, ощущая, как неудобно отрегулирована длина стремян. Она неумело подтянула их, не став выражать суровому жениху свое недовольство.

Фретт нахмурил брови, хмыкнул про себя, отметив, что дочка барона Эдинширского держится в седле, как жена крестьянина-нимикейца, верхом на корове съезжающая с гор на зимовку. Прирожденный всадник, он не смог бы вытерпеть рядом жену, неспособную достойно держаться в седле. Он разочарованно скрипнул зубами, но, вспомнив незабываемое зрелище, явленное ему за завтраком, подумал, что ежедневные упражнения решат проблему с лошадьми. Прикрыв глаза, Фретт возродил перед внутренним взглядом нежное тело, приятно очерченное мягкими волнами одежды. Сладостно сощурившись, он облизнул губы. Движение языка вышло быстрым, змеиным. Заметив его, Энви непроизвольно поежилась….

Под звуки рога и лай своры, охотники выехали из ворот замка и направились в сторону леса. Все участники будущей охоты пребывали в веселом настроении. Мужчины шутили, хвастались оружием и конями, спорили, чьи собаки скорее почуют добычу. Женщины вели сдержанные беседы, делились новостями двора, кого-то обсуждали, вытягиваясь из седел и с заговорщицким видом припадая к ушам друг друга.

Энви была поглощена ездой. Все ее мысли были сосредоточены на лошадиных боках, которые она до боли в мышцах сдавливала бедрами, и лошадиной гриве, которую, пополам с поводьями сжимала в кулаках. «Не свалиться бы на рыси» — переживала баронесса, с тревогой глядя на подступившую вплотную к процессии дубраву.

Снова затрубил рог, ознаменовав начало охоты. Псари спустили со сворок собак, и те дружно рванувшись под сень могучих деревьев, замелькали в лесном сумраке рыжими, черными и белыми точками. Охотники довольно зашумели, принялись горячить коней, отчего у Энви внутри все испуганно сжалось — грядущей бешеной скачки она не вынесет. Отыскав глазами Фретта, который, щеголевато подбоченясь, отдавал приказы группе загонщиков, она с трудом развернула кобылу и двинулась в его сторону.

Заметив приближение невесты, герцог оставил указания и поспешил ей навстречу.

— Ну что, вы готовы, дорогая? Вспомнили уроки верховой езды, что давал вам ваш отец?

— Да, все в порядке, — как можно более уверенно кивнула Энви, не желая ударить в грязь лицом.

Ответ невесты удовлетворил герцога.

— Это прекрасно. Я поскачу вперед, а вы постарайтесь держаться вместе с остальными дамами…

Энви проводила жениха разочарованным взглядом. Все происходящее говорило о том, что охота для герцога Тэсскго, гораздо интереснее и важнее, чем юная баронесса. Он был так поглощен процессом, что с чистой совестью оставил невесту на попечение знатных дам, которым, надо сказать, дела до Энви тоже было мало…

Они бесконечно долго носились по полям и дубравам. Охота закончилась только вечером, и Энви мысленно вознесла благодарности всем мыслимым богиням и богам, ведь у нее все тело болело и ныло, а напряженные бедра, словно окаменели. Она с трудом спешилась, когда охотничья процессия вернулась во двор герцогского замка.