Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

За два года до начала войны 1914 года прошел слух, что оба руководящих директора, Бокельман и Винтерфельдт, продали все свои акции, а их было на несколько миллионов, известному мошеннику Митьке Рубинштейну880. Все потеряли дар речи, никто не понимал, что произошло. Московскую биржу охватило невероятное беспокойство. Хотели вмешаться, как-нибудь отменить сделку. Известный богач Николай Александрович Второв881 тотчас поручил нескольким маклерам выкупить акции у Рубинштейна, что ему и удалось, но при этом Рубинштейн положил в карман разницу в два миллиона. По какой причине Бокельман и Винтерфельдт совершили продажу, так и не выяснилось, впоследствии, когда началась война, полагали, что Бокельман как немецкий офицер-резервист получил из Берлина конфиденциальное сообщение, что война неизбежна. Что здесь правда, я не знаю. Второв поставил директором еврея Когана882, вполне любезного и спокойного дельца. Я довольно хорошо его знал.

Потом грянула война, и банк Юнкера, как и все остальные, был сметен вихрем революции. Есть одно странное обстоятельство с этой фирмой: мой старый друг Луи Юнкер старался, чтобы его фирма вошла в число ведущих банков, однако это не удалось – в Англии они, несмотря ни на что, остались торговцами.

Афера с продажей акций, разумеется, не способствовала изменению такого мнения. Генрих Бокельман, свояк моего старшего сына Андре, лично мне всегда выражал величайшую симпатию и предупредительность, и я не могу отказать ему в определенном savoir faire883 и прозорливости в делах, однако, пожалуй, ему недоставало известной деловой этики, которая предписывает коммерсантам, за чьей спиною стоят поколения предшественников, как, например, моей скромной персоне, определенный стиль поведения в делах.

Полагаю, я более-менее исчерпал все Вас интересующее. Есть ли у Вас дальнейшие пожелания в этом плане? Как видите, мой репертуар неисчерпаем. Я мог бы разве что в шутку, нежели в разъяснение дел прислать Вам статью о моих личных переживаниях, но боюсь оказаться Вам в тягость. Засим до поры до времени заканчиваю нашу переписку в надежде, что когда-нибудь смогу побеседовать с Вами лично и рассказать кое-что, что не хотел бы доверять бумаге. Коль скоро Вам понадобятся подробности о какой-либо фирме, ne vous gênez pas, je sui à vos ordres884.

С сердечным приветом,

Преданный Вам

Андреас Ценкер

Париж, XVI округ,

ул. Ремюса, 27

26 апреля 1926 г.

Дорогой господин Шпис,

Последний раз я писал Вам в Берлин в особенности об «И. В. Юнкер и К°», и тем самым мы в целом покончили со старыми московскими и петербургскими банкирскими фирмами. В своем рассказе я обратил Ваше внимание на то, что «И. В. Юнкер и К°» составляли в банковском деле особую категорию, к которой принадлежала также фирма «Волков и К°»885 (Кузнецкий Мост), а в позднейшие годы, после 1880-го, прибавились «Братья Джамгаровы»886 (армяне). Этих последних я еще помню как маленькую меняльную контору на Кузнецком Мосту, прямо напротив Юнкера.

В Петербурге, помимо Юнкеров, была еще еврейская фирма Маврикия Нелькена887. Все эти фирмы специализировались на страховании билетов первой, второй и третьей государственной лотереи, обмене денег, инкассировании железнодорожных займов, купонах и т. д. Это были скорее городские банкиры, city-bankers, как их называли в Лондоне. Со временем и они переключились на зарубежные сделки, участвовали в учреждении предприятий (Юнкеры, например, в Рижском вагонном заводе «Феникс» и в фабрике искусственного масла «Астра»888).

Джамгаровы имели паи в железных дорогах Москва – Рязань, Москва – Киев и др., состояли в ревизионных комиссиях этих дорог и т. д. «Ценкер и К°», «Альберт Марк», «Э. М. Мейер и К°», «Гинцбург» и др. по своему характеру были скорее foreign bankers, то есть иностранные банкиры, как в Англии называли, например, фирмы «Братья Баринг», «Сэмюэл Монтегю и К°» (Samuel Montague & C°), «Харди» (Hardy), «Натан Ротшильд» (Nathan Rothschild), «Братья Лазар»889, «Джон Мэри Генри и Сыновья» (John Mary Henry and Sons), «Шредер»890 и др.

Экспортные дома Петербурга и Риги я Вам уже называл, но много важнее были экспортные дома южной России, особенно по зерну, по той простой причине, что балтийские порты, кроме разве что Либавы, замерзали и полгода были недоступны.

Главную роль в экспорте зерна играла тогда Одесса. В 1860‐е, 1870‐е и еще в 1880‐е годы «Ценкер и К°» имели с югом большой оборот в иностранной валюте. Одним из первых домов в Одессе был «Эрнст Мас и К°». Мас был немец-иммигрант. Когда я примерно в 1879 году посетил Одессу, то нанес визиты всем нашим клиентам. Фирмой «Эрнст Мас и К°» руководил тогда компаньон, г-н Шульц.

Существовали также еврейские экспортные дома Германа Рафаловича891, Ашкенази892, братьев Эфрусси, а также Скараманго, братьев Ралли, Родоконаки893, Севастопуло894, Маврокордато895, а в Ростове-на-Дону дом Вальяно896 и поныне значительный экспортный дом Луи Дрейфуса897.