Немецкий дух в опасности

Это касается и еще одного очень известного – отчасти, можно сказать, даже скандально известного – фрагмента из четвертой главы. Рассуждая о социологической подоплеке левых движений в Германии, Курциус касается и темы еврейства как ведущей силы в рамках «социалистического, марксистского или „субмарксистского“ общественного учения»335. Для левого радикализма – как, впрочем, и для правого – весьма, по Курциусу, характерна «ненависть к культуре» (что обосновано в первой главе «Немецкого духа»; большевистская Россия, как там сказано, воплощает собой ненависть к культуре, принятую на вооружение самим государством); левыми идеологами, соответственно, становятся те, кто склонен к «скепсису, деструкции и цинизму»336. Курциус в социологической главе своей книги задается социологическим вопросом: почему «элита немецкоговорящего еврейства» в какой-то своей части оказалась столь восприимчива к этому, в общем разрушительному для Германии, политическому течению? Курциус прямо и подчеркнуто отвергает националистический ответ на этот вопрос: совершенно неуместно, говорит он, противопоставлять еврейское и немецкое – речь идет о «немецком еврействе» как неотделимой части собственно немецкой нации (здесь – кажется, единожды во всем своем творчестве – Курциус даже пользуется понятием «люди немецкого происхождения», когда речь идет об этнических немцах, чтобы отчетливо закрепить само слово «немцы» за политической нацией); Курциус критикует Вернера Зомбарта и считает концепцию «еврейского менталитета» (отличного от немецкого и даже ему противопоставленного) необоснованной. Левые радикалы как проповедники «культуры эсперанто» – это люди, «отпавшие от идеи еврейства как таковой»337, и, соответственно, всякая критика этого движения должна быть идеологической, а не национальной:

Мы сами по этой части придерживаемся простого и вполне определенного мнения: с еврейством бороться нельзя, а с деструкцией – нужно; с расой – нельзя, с нигилизмом – нужно. Само то, что в современной Германии приходится проводить подобные разграничения, – факт постыдный. В этом специфическом отношении все другие европейские народы – имею в виду Европу Западную и Южную – нас уверенно превосходят338.

По существу, этот фрагмент написан против антисемитизма: вспомним, как во второй главе Курциус говорит о радикализованных правых массах: они присвоили себе понятие о «национальном мышлении», которое, впрочем, у них равняется «примитивным формулам и заключается примерно в том, чтобы ненавидеть евреев и почитать расовые мифы»339. Тем не менее в поздние годы слова Курциуса о том, что «наши евреи в значительной степени остаются привержены скепсису и деструкции», неоднократно использовались противниками и критиками Курциуса для разного рода обличительных выпадов. Особенно выделяются по этой части две работы: статьи «Romanistik und Anti-Kommunismus» (1972) Михаэля Нерлиха340 и «Toposforschung als Restauration» (1972) Петера Йена341; оба автора напрямую обвиняют Курциуса на основе этого фрагмента из четвертой главы «Немецкого духа» в антисемитизме. Нельзя не заметить, что Нерлих подчас неверно цитирует слова Курциуса (центральный упрек, например, основан на полном перетолковании слов «отпавшие евреи» без учета полной фразы: «евреи, отпавшие от идеи еврейства как таковой, от убеждений избранного народа»), а Йен в целом допускает множество фактических ошибок (например, в его изложении, Ганс Науман составил свою «Немецкую нацию в опасности» в поддержку Курциуса, в то время как на самом деле эта работа написана в опровержение). Центральное обвинение Нерлиха и Йена – антикоммунизм; по мнению этих авторов, неприятие леворадикальной идеи каким-то образом сближало Курциуса с идеей праворадикальной. Попытки создать образ Курциуса-антисемита представляются, у этих авторов, инструментом политической борьбы; гипостазированное (как сказал бы Мангейм) отождествление антикоммунизма с антисемитизмом и фашизмом есть в данном случае не более чем очернительская тактика342. Примечательно, что тактика эта была характерна для левых и во времена Курциуса; можно даже сказать, что он в каком-то смысле предсказывает будущую атаку на себя «слева». Курциус ссылается на полемику Ганса Принцхорна и Зигфрида Бернфельда вокруг марксистского психоанализа и цитирует такие слова Бернфельда, также призванные опорочить взгляды оппонента: «Духовно-историческая позиция Принцхорна мало чем отличается от мировоззрения Гитлера или Гугенберга…» Курциус добавляет: что ж, видимо, учение Фрейда закрыто для всякой критики, а всякий, кто возвышает голос, немедленно будет объявлен фашистом343.