Немецкий дух в опасности

Этот отзыв, написанный читателем, а не профессиональными филологом, отмечен той чистотой восприятия, о которой Курциус много писал в послевоенные годы353; он представляется значимым для ведения любой дискуссии, касающейся рассмотренных здесь проблемных вопросов. Э. Дж. Ричардс также отмечает особое значение рецензии Штрауса: немецкий еврей-современник, говорит он354, интерпретировал «Немецкий дух в опасности» не как антисемитскую и даже не как нейтральную, а скорее как филосемитскую книгу.

Гуманистический посыл, отмеченный Штраусом и заложенный во всех главах курциусовской книги, свое окончательное и наиболее полное выражение находит в пятой главе: «Гуманизм как инициатива». Глава эта написана специально для книги (как и третья, посвященная университетам), и, соответственно, текст ее до января 1932 года не публиковался355. «Гуманизм как инициатива» – это в определенном смысле точка схода всех главных идей Курциуса: к представлению о реставрационном гуманистическом движении неизменно вели все повороты курциусовской мысли начиная с 1918 года; концепция нового медиевализма как конспиративной формы гуманистической мысли ведет так же далеко в противоположном направлении, из 1932 года – в будущее, как минимум в 1947‑й.

Подробно о пятой главе и ее идейно-историческом содержании мы уже говорили356. Здесь же сконцентрируемся на идейно-контекстуальной преемственности, на предпосылках и следствиях, которые просматриваются в более ранних и более поздних работах Курциуса.

Первым и наиболее показательным примером отношения раннего Курциуса к проблемам гуманизма в XX веке является его малоизвестная статья «Die Krisis des Humanismus», опубликованная в Norddeutsche Allgemeine Zeitung от 22 января 1918 года. Удивительно, но в этой статье просматриваются – что касается вопросов современного гуманизма – едва ли не все темы, которые Курциус разработает в последующие годы: это и тема культурно-образовательного упадка; и место греческого языка в гуманизме новейшего времени; и читательская социология; и кризис специализации, входящий в конфликт с живой традицией; и проблемы «мировой литературы» как пространства без иерархии; и цивилизационные вызовы, связанные с неизбежным возвышением Азии; и проблемы исторической периодизации с рекуррентной идеей о Возрождении; и соотношение со Средневековьем. Конечно, речь идет о небольшой статье, и каждая из тем затронута бегло, рассмотрена в зачаточном состоянии. Но именно потому – как идейный зачаток, приведший в итоге к «Гуманизму как инициативе», а через него – и к «Европейской литературе и латинскому Средневековью», – статья эта представляется важным артефактом для истории идей. Артефактом в каком-то смысле археологическим: дело в том, что «Кризис гуманизма» никогда с 1918 года не переиздавался, не рассматривался в литературе и доступен только в архивных подшивках самой газеты Norddeutsche Allgemeine Zeitung357. Значение этой работы для генезиса «Немецкого духа в опасности» представляется неоценимым.

В первых же словах «Кризиса гуманизма» Курциус обращается к самому понятию о немецком духе и немедленно указывает на первопричину его упадка – отдаление немецкого общества от античной литературы. Здесь, вероятно, стоит искать ядро всех будущих проблем; кризис «инициативного» гуманизма (то есть всей духовно-интеллектуальной культуры), кризис нравственности, кризис общества и государства: все буйное увядание, описанное в «Немецком духе», может быть, в рамках системы Курциуса, напрямую возведено к первому опавшему листу – к отстранению от античной поэзии: