Немного времени для синицы (СИ)

Ван Мэй резко остановился, как был, в шаге — с поднятой ногой. Сделал поворот вокруг оси. Усмехнулся.

— У вас нет ничего на Крэйзи. Ни-че-го-шеньки.

Но настроение Ван Мэя переменилось. Вода умеет быть любопытной?

— Имя «Марек Виленски» вам что-нибудь говорит?

Ван Мэй в удивлении поднял брови:

— Вы подставите своего друга? Из-за убийства мальчишки-нормала?

— Марек всё равно пойдет к Крэйзи. И вытрясет из него душу. И любую информацию, которую вы пожелаете, чтоб его ослабить. Имея информацию, с противником можно сделать всё, что угодно.

Ван Мэй сделал танцевальное «па». Поднял руки перед собой, подвигал локтями, затем — корпусом, поднял и опустил плечи, и с улыбкой наклонил голову:

— Кошка попала в мышеловку.

Он расслабился, подбежал, семеня, к Джону, и протянул руку:

— Ну что ж, Джон, рад буду помочь. Передавайте привет Виленски. А Летиции за меня поцелуйте руку.

Ван Мэй повернулся, чтобы уходить. Джон подумал, что сегодня никакой особой информации он не получит, и опять ждать у моря погоды. Отражения у воды. Но он оказался не прав. Ван Мэй остановился, и, не оборачиваясь, сразу ставшим серьезным и жестким голосом, произнес:

— Завтра, в это же время. Приходите ко мне.

И ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

***

В шесть утра я проверял сообщения в коммутаторе. Джон не стал делать голозапись, просто оставил текст: «Жуткий тип. Как ты с ним работал?»

Я усмехнулся.

Как я работал с Ван Мэем? Не знаю. Может, мне было легко, потому что он не был похож на Пата? За кажущейся иррациональностью, он скрывает четкий, безжалостный ум. Все его ужимки, повадки, присказки — не более чем ширма, чтоб одурачить противника. Он, как хороший убийца, вынужденный играть роль танцора. И если ты будешь помнить, что в первую очередь он убийца, но и потанцевать с ним приятно, тогда и сможешь выйти целым из игры. Такого человека полезно иметь в союзниках. Во врагах — очень опасно.

А вот Пата ни в друзьях, ни во врагах лучше не иметь.

Кстати, о нем. Я так и не придумал, как к нему подобраться. Я уже дважды совался на помойку. Зарядкой там занимался. Аэробика, бег по пересеченной местности. Горланил старые песни. Раз десять пропел «Зигги Стардаста». Без толку. Пат больше не приходил на свалку. Кошки тоже не было. Только ветер. И я, скачущий как дурак.

В пятницу утром обнаружили вторую жертву: точно такие же отметины, кроний засыпали в глазницы и в рот. Только странная, как будто недоделанная в спешке, татуировка на шее у подростка-жертвы. Прямая вертикальная линия в несколько миллиметров упирается в линию-«скобку» с концами вниз. И смазанная точка с правого конца.

А в субботу утром Пат пришел ко мне сам.

========== Глава 6 Длинный разговор-1 ==========

Утро такое было хорошее, прохладное. Бурь не обещали, обещали дождик. Я, довольный и уставший, после ночного патруля, мечтаю о позднем ужине или раннем завтраке, о кроватке мечтаю. И тут сидит на крыльце и курит ЭТОТ.

Помятый и растревоженный, с дикими глазищами под растрепанными волосами, грязный весь, пару раз, похоже, где-то упал. Меня увидел. Взгляд спокойный. Не злится, не умоляет. Просто спокойный. Как к старому другу пришел.

К старому. Другу. Ага.

— Пат. Или КрэйзиМэд? Как к тебе обращаться? — я подошел к нему, протягивая ладонь.

— Как хочешь, — он встал, отбросил бычок, — Дед всё такой же смешной?

— Еще хуже стал.

Пат хмыкнул.

— Какими судьбами… друг?

— Мимо проходил.

— Ой, не ври.

— Не вру.

Взглянул с усмешкой. Радостный такой. Так бы и дал ему в морду.

— А именно?

Он вздохнул:

— Помощи просить пришел.

Я слегка забыл, как дышать.

— Иди ты. Куда шел.

«Очешуеть», — сказал я себе. — «очешуеть».

Мимо, там, к себе, в Синий сектор. Иди, давай, проваливай. И не появляйся передо мной больше никогда. Вообще никогда. Слышишь, Пат?

— Слышишь, Пат?.. — не заметил, как вслух стал говорить.

Пат вздохнул:

— Не могу я мимо, Марек. Вот вообще не могу. Сжали со всех сторон — и не могу никуда двинуться.

— Кошка попала в мышеловку? — вспомнилась вдруг присказка Ван Мэя.

— Что-то вроде того, — посмотрел на меня с нечитаемым выражением: любопытство, усталость, какая-то признательность даже, — Ты меня не убьешь. Я тебе нужен.

Я отвернулся и стал подниматься на крыльцо:

— Много о себе возомнил.

— Достаточно. Для тебя.

Он за мной не пошел. Я открывал дверь нарочито медленно. Его взгляд чуял лопатками, внимательный, щекочущий взгляд.

— Я его не убивал.

— Кого? — включил идиота, называется.

— Дерека, — Пат бухнул спокойно, как на одной ноте. Длинная нота, всё жмут и жмут на клавишу «до». Прекратите.

И я уронил ключи — руки затряслись. Что ж ты, Марек, творишь, ты же не нормал какой-нибудь, ты же синтет, эмоции убери-ка подальше, голову включи. Плечи расправь. Покажи ему позу «я крутой полицейский».

Ни черта у меня не выходило.

Мне нужно было спросить, вот очень, как вопрос жизни и смерти, было нужно спросить. А я не мог. Прошла вечность, казалось. Я сглотнул. Решился. И прыгнул:

— А кто тогда? — голос как назло сел, подвел в последний момент. Слабачок, дурашка.

Ненавижу.

— Он сам.