Немножко по-другому

Она пожимает плечами и тянет меня следом, оставляя за собой пьяную толпу. Я машу им рукой.

Что ж, можно и прогуляться.

Боб (водитель автобуса)

У меня перерыв возле студенческого центра. В автобус вваливается старый знакомый, Гейб. Он мне кивает, и я невольно замечаю, что он выглядит расстроенным. Бросаю на него взгляд в зеркало заднего вида: кажется, у него болит желудок.

– Тебя тошнит? – спрашиваю, ловя его взгляд в зеркале.

– Не-а. Просто выдался скверный вечер.

– Хочешь поговорить?

Он открывает рот, но тут мы слышим у автобуса женский голос.

– Отлично, – бормочет Гейб.

– Ладно, спасибо, что проводил, – говорит девушка. Я очень быстро понимаю, что это Лия и именно из-за нее мог не сложиться вечер у Гейба.

– Что? – спрашивает паренек снаружи.

– Спасибо, что проводил. Мне надо было отвязаться от друзей, а ты мне в этом помог. Но сейчас мне надо побыть одной. Не хочу развлекаться.

– Где это мы? – спрашивает парень.

– В студенческом центре. Пройди квартал в ту сторону, вернешься назад на вечеринку.

– У вас там все нормально? – спрашиваю в открытую дверь.

– Да, – говорит она, поворачиваясь и мило мне улыбаясь, – все хорошо.

– Мне уйти? – спрашивает он.

– Да, и не смей никому растрезвонить то, что я рассказала тебе по дороге.

– Я вообще… и не думал, – лопочет паренек. – А ты… что-то рассказывала?

– Молодец, продолжай в том же духе.

Он идет в другую сторону, а Лия входит в автобус.

– Он точно доберется? – спрашиваю.

Она делает виноватое лицо и качает головой.

– Да, все нормально. У него там остались друзья, а идти недалеко.

Она набирает в грудь воздуха и глубоко вздыхает, заметив Гейба.

– Ну конечно, – шепчет она.

– У меня перерыв на десять минут, – говорю им. Они вдвоем кивают. Она садится позади него.

Несколько секунд они сидят в полной тишине. Гейб поворачивается к ней.

– Прости, что вел себя так враждебно, – говорит он.

– Извини, что так холодно обошлась с тобой вчера в «Старбакс», – отвечает она.

Я завожу автобус и еду по маршруту. Вряд ли они заметили, что едут не в том направлении, поэтому придется потратить лишнее время, чтобы довезти их до нужной стороны кампуса.

– Знаю, я сказал, что не хочу сейчас говорить, но ты должна кое о чем узнать.

Она кивает и немного расслабляется.

– Вот какое дело, – говорит он.

Пока мы стоим на светофоре, я поглядываю на них в зеркало заднего вида. Она наклоняется к его сиденью, а он по-прежнему сидит боком, но смотрит уже не на нее, а на свою ногу. По ее рукам, сложенным у подбородка, кажется, что ей хочется к нему притронуться, но она себя сдерживает.

– Во-первых, и мне очень стыдно в этом признаваться, у меня никогда не было девушки, и я волновался, что сделаю что-нибудь не так.

Лия пожимает плечами:

– У меня были всего одни долгие отношения. Я тоже не Элизабет Тейлор с сороковым мужем.

– Правда?

– Правда.

– Мне даже полегчало.

– Видишь? Все ведь так просто, – говорит она, улыбаясь.

– А сейчас будет труднее, потому что это уже не такая большая проблема, но мне важно, чтобы ты это знала. Мне кажется, ты станешь чуточку лучше меня понимать.

Она терпеливо кивает.

– В январе прошлого года я попал в аварию, – начинает он, – сразу после Нового года.

Она тихонько ахает. Не знаю, как у меня получилось что-то расслышать из-за шума двигателя.

– Я вез младшую сестру Бекку ночевать к подруге, потом поехал обратно и попал на лед. Машину развернуло и ударило о дерево с водительской стороны. Я сломал локоть и сильно ударился головой о дверь.

Он невольно касается уха и щеки, глядит на нее, и до меня доходит, что я уже два раза не поехал на зеленый. Хорошо, что сейчас поблизости никого нет. Трогаюсь с места, но слежу за ребятишками. Вот, я всегда говорю, что не надо выезжать на дорогу в гололед.

– Сочувствую, – тихо говорит она.

– Все хорошо! В том-то и дело. Я в порядке. Ну, пару дней пробыл без сознания, а потом несколько недель лежал в больнице, все болело. Мне требовалась помощь почти во всем. Мама купила много обуви без шнурков, потому что я долго ходил в гипсе и не мог сам завязывать шнурки. – Тут он ей улыбается, но она слишком поражена, чтобы улыбнуться в ответ.

– Понятно.

– Но оказалось, что, когда я ударился головой, собственно говоря… что-то повредил в ухе. И я им теперь ничего не слышу. И не только в ухе, в эпикризе много чего написано, но суть в этом. И врач сказал, что слух может вернуться, но, возможно, и нет. Я все ждал, когда же станет лучше. И локоть почти зажил, и голова. Но не ухо.

Она кивает.

– А потом, после долгого отсутствия, я вернулся на учебу и потерял стипендию по бейсболу. Постоянно что-то идет не так, – говорит он. Этот паренек меня убивает. – Я хотел тебе понравиться, но мне не нужно, чтобы ты меня жалела. Не хочу чужой жалости. Потому все так и запуталось.

Мы уже подъехали к их остановке, а я не знаю, говорить им об этом или нет. Лия это замечает и встает.

– Спасибо, – говорит она ему, – за то, что рассказал.

– Значит, все в порядке?