Необитаемая земля. Жизнь после глобального потепления

Думаю, любой, кто решится написать подобную книгу, втайне лелеет тщеславную мечту, что его работа сохранится на века. Но в этом вся сущность данной темы – всеобъемлющей, всезатрагивающей, всепреображающей – даже те, кто прочтет первое издание «Необитаемой Земли» в мягкой обложке[152], уже будут жить не в том же самом мире, в котором она была написана. За прошедший год марш науки не останавливался, и ее набат гремит так же мрачно, если не мрачнее: ледники и вечная мерзлота тают еще быстрее; мы видим новые температурные рекорды и небывалые природные пожары. Авторитетные отчеты говорят, что около миллиона видов животных находятся на грани вымирания; ученые в рамках новых моделей поднимают вопрос о том, что ожидаемые выбросы могут привести к гораздо большему потеплению, чем считалось до сих пор, и что уже в следующем столетии планета может потерять способность формировать облака – в результате чего мы получим еще восемь градусов потепления. Возможно, размышлять, означают ли 5 °C коллапс цивилизации или что-то подобное, – слишком пессимистично; но не думать так о 13 °C – просто глупо.

Были и обнадеживающие моменты. К примеру, оказалось, что в предложенном ООН «базовом сценарии» будущие выбросы сжигания угля были переоценены, а значит, большая часть ученых, принявших за основу сценарий RCP8.5, преувеличила интенсивность воздействия этих выбросов. Но главные новости в кои-то веки поступили не из науки, а из политики. Эпоха климатического движения, начавшаяся осенью 2018 года, стала временем пьянящей радости для тех, кто намного раньше меня сосредоточился на климатическом кризисе, кто десятилетиями смотрел, как он безудержно растет – пока не вырос настолько, что занял весь горизонт человеческих возможностей. Ученые и активисты, повидавшие за время своей работы периоды полного бездействия – периоды, в течение которых каждый год устанавливались новые рекорды по объемам выбросов, – говорили мне, что впервые ощущают такой оптимизм.

ООН выпустила судьбоносный доклад «судного дня»[153], в котором было без прикрас описано все то, что принесет неуправляемое глобальное потепление в следующие десятилетия и какие масштабные согласованные, скоординированные усилия понадобятся, чтобы взять ситуацию под контроль. Доклад прямым текстом призывал к мобилизации уровня Второй мировой войны, причем его тон был намного тревожнее и решительнее, чем у любого другого заявления организации такого уровня. И эта мобилизация, предупредил генеральный секретарь, должна начаться в ближайшие месяцы. В тот момент Грета Тунберг еще была никому не известной шведской школьницей, которая прогуливала уроки по пятницам, чтобы протестовать против бездействия ее страны по вопросам климата, – за следующие несколько месяцев она стала кем-то вроде климатической Жанны д’Арк, с убийственной прямотой выступив в ООН и на Всемирном экономическом форуме и вдохновив миллионы людей в Европе и остальном мире на активные действия. Той же осенью в Великобритании группа экоактивистов Extinction Rebellion заявила о себе, заблокировав пять мостов в центре Лондона; их первым требованием было всего лишь «Скажите правду». В США произошло нечто похожее: члены движения Sunrise Movement ворвались в офис Нэнси Пелоси, будущего спикера Палаты представителей США, и при содействии Александры Окасио-Кортез, новой героини климатической повестки, вывели «Зеленый новый курс»[154] в самый центр американских политических дебатов – беспрецедентный рывок по сравнению с политической эпохой Обамы, когда многие демократы считали умеренную программу эмиссионных квот слишком жесткой. Партия выдвинула в президенты серьезного кандидата с программой «Климат превыше всего», Джея Инсли, и провела предвыборную кампанию, в ходе которой все оппоненты Дональда Трампа как будто участвовали в некой гонке вооружений по изменению климата, соревнуясь в том, кто серьезнее и амбициознее отнесется к угрозе, единогласно ими названной «экзистенциальной».

Опросы общественного мнения редко отражают бурную динамику реальных политических сил, вместо этого сжимая весь спектр настроений в горстку общих ответов; но в данном случае даже их результаты были показательны. Больше американцев, чем когда-либо, поверили в изменение климата, больше – стали о нем беспокоиться, больше – паниковать. На самом деле больше американцев верит в угрозу глобального потепления, чем в существование научного консенсуса по ее поводу, что отражает всю иронию эффекта распространения дезинформации. В отдельных случаях число обеспокоенных граждан поднималось на десять процентных пунктов за год.