Неодолимая любовь: Иранский романтический эпос

В одном из городов Ирака, рассказывала она, правил некогда царь, добрый сердцем и справедливый, светлый разумом и ясный духом. Но хотя, казалось, он был счастлив от рождения, жизнь его протекала в одиночестве, не было у него супруги. А все дело в том, что один звездочет предсказал царю, будто грозит ему беда от женщин. Вот почему царь избегал прекрасноликих, коротал свои дни один. Но такая жизнь не в радость! Царь стал томиться, скучать и в конце концов решил приобрести нескольких невольниц. Но юные рабыни быстро надоедали ему, он велел убрать то одну, то другую. Все дело было в том, что красотки эти были очень тщеславны и корыстны, каждая из них жаждала лишь царских богатств да почестей. Вчерашние невольницы быстро задирали нос и мнили себя знатными дамами, рожденными повелевать. Этому немало способствовала одна скверная горбунья, нашедшая приют в царском дворце, старая злая ведьма. Стоило царю купить новую рабыню, как зловредная старуха начинала ее обхаживать, выпрашивала подачки, безудержно льстила, так что глупая пташка попадалась в ее сети, вообразив себя важной особой. Царю это, понятно, было не по вкусу, он удалял от себя невольницу и приказывал продать ее, а затем покупал новую. Тем он и стал известен по всему миру, но люди, осуждавшие его, не могли понять, что шах искал себе подругу, которая была бы способной на бескорыстную преданность, возлюбленную добродетельную и скромную. Изуверившись в своей судьбе, он услыхал однажды, что в город прибыл торговец, привезший на продажу тысячу прекрасных жемчужин — невольниц из земель Туркестана и Китая. Шах послал за ним. Тот привел свой живой цветник, и царю из тысячи красавиц понравилась одна. Он пожелал купить ее, но осведомился о характере девушки. Торговец почесал затылок:

— Ты сам видишь, о царь, как она хороша и разумна, сладкоречива и благовоспитанна. Но не стану скрывать, все, кто останавливал на ней свой выбор, вскоре возвращали ее в полной неприкосновенности. Дело в том, что есть у нее недостаток, несносный для рабыни: она неприступна, никому не удавалось склонить ее к любви, а тем, кто пытался взять ее силой, она угрожала покончить с собой. У тебя, владыка, как я вижу, нрав тоже непокладистый, думаю, что вы с ней не поладите. Лучше не бери ее, все равно назавтра вернешь!

Но царь его не послушал: в сердце его уже запала искра страсти, из которой разгорался огонь, и он решил купить прекрасную, хотя и не знал, как разыграет с нею партию в нарды* любви и привязанности. Луноликая поселилась в женских покоях дворца, но повела себя совсем не так, как ее предшественницы: она велела запереть все двери, оставив только одну — для повелителя, полностью погрузилась в служение ему, окружила шаха заботой и вниманием. Когда же та горбунья явилась мести перед нею хвостом и дурачить льстивыми речами, девушка и слушать ее не захотела, сказав:

— Никакая я не царица и не госпожа, мне подобает быть здесь покорной служанкой!

Когда слух о том дошел до шаха, он разобрался во всем и тотчас выгнал старуху прочь из дворца. Невольницу же он ни в чем не неволил, хоть и любил ее сильнее с каждым днем, но не домогался, сдерживал свой пыл. Господин сам превратился в раба под влиянием любви, он проводил с ней ночи в опочивальне, устрашенный недремлющим драконом разлуки, не смея отбросить разделявшие их шелка и меха. Однажды он сказал ей:

— О моя трепещущая пальма, живое око моего сердца и душа моих очей! Ты знаешь, как я тебя люблю, ответь же мне правдиво, ибо только от правды зависит моя судьба, как у ребенка Солеймана и Билкис.

И он рассказал красавице такую притчу. У Солеймана и его супруги Билкис был прекрасный сын, но — о горе! — он не владел руками и ногами, был прикован к ложу своему. Однажды Билкис молвила:

— О мой возлюбленный царь, мы с тобой оба здоровы, почему же сын наш поражен таким недугом? Ты столь мудр, я знаю, тебе доступно средство исцеления нашего дитяти. Когда Джебраил* в следующий раз придет беседовать с тобой, спроси его, как нам поступить.

Солейман обещал. И когда Джебраил спустился к нему с небес, он задал ему этот вопрос, а Джебраил обратился к Господу и потом ответил:

— Есть два таких средства: когда ты будешь наедине с женой, каждый должен открыть другому правду, и в тот же миг ваш сын выздоровеет.

Солейман поскорее отправился к супруге, поведал ей тайну, а она отвечала:

— Клянусь, что о чем бы ты ни спросил, я скажу правду!

— Твоя совершенная красота рождает желание в каждом сердце, — начал Солейман, — скажи, а ты сама, желала ли ты других, кроме меня?

И царица ответила:

— О мой царь, ты молод и прекрасен, я тебя люблю, ибо ты велик и добр, ты наш властелин, наше солнце и свет, но, признаюсь честно, когда я вижу красивого юношу, в душе моей загорается огонь желания!

И не успела она вымолвить эти слова, как ее сын воздел над головой неподвижные дотоле руки.

— Матушка! — закричал он. — Мои руки ожили, я перестал быть чурбаном беспомощным!

Царица посмотрела на него, потрясенная, и молвила супругу: