Неодолимая любовь: Иранский романтический эпос

— Клянусь, более ты здесь не останешься! — вскричал Шапур. — Хосров наказал поскорее доставить тебя к нему.

Он усадил ее на Гольгуна, и тот помчал луноликую на встречу с другом, который пребывал в ожидании, а ведь ожидание — ужаснейший недуг.

Но пока скакун издалека нес Ширин в ее родные пределы, туда к Хосрову прибыл другой, нежданный гонец с известием, что шах Хормозд предстал перед Господом, и царский трон теперь должен перейти к Хосрову.

— Однако, — добавил посланный, — надобно торопиться, поспешать домой: даже если ты здесь намылил голову, поезжай — дома смоешь пену!

Из этих слов Хосров понял, что надо и впрямь торопиться, придется отложить все любовные мечты и заняться делами державными, — таков удел царственных особ! И он тотчас отправился в Мадаин, где и вступил на шахский престол. Погрузился он в заботы государственные, стал вершить суд, строить дома и храмы, оберегать и поддерживать сирых, так что справедливостью затмил Ануширвана. А когда разобрался немного с насущными нуждами, вспомнил о Ширин и о любви, стал расспрашивать о ней, и ему сказали, что она вместе с Шапуром покинула горный дворец. Ну что тут скажешь? Опять небесный свод своим круговращением разъединил сердца, стремившиеся друг к другу, развел их в разные стороны! Шах Хосров укорял небо, предавался воспоминаниям и пытался заглушить сердечную боль, скача на черном, как ночь, Шабдизе, но без луноликой ночь разлуки была особенно темна.

А тем временем Шапур примчал Ширин во дворец Михин-бану и убедился, что они опять разминулись с Хосровом. Родные и приближенные очень обрадовались возвращению Ширин, они готовы были целовать прах на ее пути, возносили благодарственные молитвы, несли подарки в храм. Михин-бану осыпала возвращенную беглянку ласками, словом единым не укорила ее, разрешила делать всё, что той угодно. И вот снова окружена Ширин свитой из нежных дев, снова разъезжает с ними по лугам и полям, они смеются и ликуют по-прежнему.

И тут кривой и злобный старец — небесный свод опять совершил нежданный поворот: вывел на ристалище давнего врага Хосрова Бахрама Чубине — того мятежника, что чеканил монету именем Парвиза, а теперь вознамерился отнять у него шахский трон. Возвел он на Хосрова всякую напраслину, дабы очернить его в глазах людей, посеял смуту в сердцах, и не успел законный шах опомниться, как трон его рухнул, а венец пал, так что пришлось ему поскорее пересесть на спину Шабдиза и спасаться бегством, защищая собственную жизнь, — ведь голова дороже короны. Лишенный власти государь вынужден был тайными тропами, по бездорожью пробираться на север, к Аррану, ибо там, как он думал, можно найти приют.

Встреча Хосрова и Ширин

Выбравшись из окружения врагов, подступивших к Мадаину, Хосров попал наконец в вольные степи, простиравшиеся до самых гор, решил дать отдых душе и принялся за охоту, настреляв множество дичи. И когда собирал он свою добычу, заметил, что вдали заклубилась пыль: приближались какие-то всадники. А это была Ширин со своими подругами, она с утра отправилась на охоту. Вот как довелось встретиться двум влюбленным: вознамерились они ловить и стрелять дичь, а поймали друг друга! Они пустили коней скакать бок о бок и, опередив своих спутников, поехали рядом, пожирая глазами друг друга: гиацинты кудрей и розы ланит, темные косы девы и темный пушок на щеках юноши: луна глядела на луну! Но они не решались заговорить, опасались: она ли? он ли? Совпадают ли приметы? Тут приближенные назвали имена — и оба от силы чувств, от охватившего их сердечного волнения сознания лишились, так и повалились с коней наземь!

А когда пришли в себя, снова сели в седло и чинно поехали рядом, поражая всех окрест совершенной красотой, которой Творец наделил их в равной мере. К ним приблизилась дружина Михин-бану, воины и витязи почтительно их окружили, а Ширин со всей учтивостью молвила:

— Мы все в этих краях — смиренные рабы твоего царственного престола, не соизволишь ли удостоить посещением наше скромное жилище? Клянусь, я сама стану услужать повелителю, коли он пожелает.

Конечно, Хосров без промедления согласился:

— Коли ты готова меня принять, я всей душой рад твоему гостеприимству.

Ширин тотчас послала гонцов проворных известить Михин-бану, и когда они с Хосровом приблизились ко дворцу, шаха уже ожидала торжественная встреча, роскошные дары, сокровища несметные… Но Хосрова занимала только Ширин, она была усладой души его и душою услад.

Как уже говорилось, Михин-бану хорошо узнала Хосрова в его прошлый приезд, он ей понравился, вызвал у нее приязнь, но она не могла побороть опасений, видя близость огня и хвороста, а потому завела с Ширин такой разговор: