Неодолимые

В скором времени, после короткого боя, бригада захватила окопы противника. Сгорая от нетерпения, бойцы кинулись туда. Обшарили все стенки, дно и ниши, но ни одного убитого солдата не нашли. И вдруг в заброшенном углу под ноги им попались восемь чучел, сделанных мятежниками из картона и легкой фанеры, которые на расстоянии триста метров было не отличить от фигуры человека.

Все чучела имели большое количество пробоин, а два макета оказались настолько продырявленными, что стоило надавить на них, как они развалились на части. Всем стало ясно, как противник обвел их вокруг пальца.

За последнее время бойцы-республиканцы заметно возмужали, обрели боевой опыт, чаще стали теснить противника.

Изредка по устному «фронтовому телеграфу» Павлито получал короткие весточки от Франчески. Она сообщала, что жива, здорова, в совершенстве овладела пулеметом, командование доверяет ей самые трудные задания.

Мигель лежал еще в госпитале, но здоровье его пошло на поправку. Он писал, что скоро его выпишут и что Франческа обещала его встретить.

В назначенный день, когда осунувшийся Мигель вышел из госпиталя, у ворот его ждала Франческа.

Они долго бродили по городу, заходили в знакомые скверы, сидели на лавочке, где в первый раз поцеловались.

Только вечером Мигель спросил:

— На сколько дней тебя отпустили?

— Завтра кончается отпуск.

И, словно оберегая свое командование от возможных нападок, добавила:

— Война же идет, милый.

Но бригада, где служил Мигель, стояла сравнительно близко от части Франчески, и он решил прервать свой двухнедельный отпуск и вместе с невестой отправиться завтра же на передовую.

— Найдем попутную машину, провожу тебя, а там уж доберусь до своих, — объявил о своем решении Мигель.

Бригада в это время располагалась в районе парка Эль Пардо. Штаб части разместился в одном из дачных домиков. Буйная зелень, аккуратные аллеи, раскрашенные скамеечки — все это напоминало соловьиные вечера Подмосковья. Наверное, и здесь в мирное время молодые назначали друг другу свидания, мечтали о счастливой жизни, читали возлюбленным свои стихи, клялись в верности или просто молчали. Павлито бродил однажды по аллеям парка и вдыхал аромат цветов. Приятно было хоть на минуту забыть в этом райском уголке о разрывах бомб, о стонах раненых, о воющих минах и почувствовать себя немножко штатским человеком. Длинным прутиком, который срезал у домика, Павлито вычерчивал на песке замысловатые фигурки со смешными рожицами. На одной из дорожек он так увлекся своими художествами, что места не хватило. И чтобы дорисовать, выскочил на газон. За ближайшим кустом послышался сдержанный смех — кто-то прыснул в кулак. Павлито смутился, отодвинул ветку и увидел молодую пару — Мигеля и Франческу. Они сидели на разных концах скамейки и смеялись над его рисунками.

— Где же вы пропадали? — бросил Павлито испанским друзьям.

Молодые погасили смех и посерьезнели, отвернувшись друг от друга. Теперь уже рассмеялся он.

— Ну и надулись вы, как индюки. Не лопнете?

— Диктатор какой-то, — начала Франческа.

— Тоже мне вояки, анархия — мать порядка, — передразнил ее Мигель.

— Независимость личности прежде всего, — вскочила с лавки рассерженная девушка.

— А кто ее у вас отнимает? — поднялся парень.

— Вы, вы, вы… — готова была расплакаться Франческа.

— Ну, хватит, — как можно мягче произнес Павлито. — Жизнь вас рассудит.

— И я так говорю, — разгорячился Мигель, — нечего нам больше расставаться.

И он стал жаловаться, что битых два часа уговаривает Франческу остаться в бригаде, а та и слушать не хочет, рвется к своим анархистам.

— И то правда, — поддержал Павлито своего испанского друга. — Война — она и есть война, что на левом фланге, что на правом, главное — в армии мы в одной — в республиканской.

— Напрасно тратишь красноречие, Павлито, — остановила его Франческа. — Парни вы стоящие и коммунисты, по всему видно, хорошие. Но я не могу нарушить слово, данное своим боевым товарищам — сражаться с ними до победного конца. И давайте на этом кончим, завтра я возвращаюсь в часть.

Она сдержала свое слово. На следующий день друзья прощались с Франческой. Перед дорогой, прямо в саду, выпили на счастье по чарке красного сухого вина. Прощались молча. Раскрасневшаяся Франческа быстро чмокнула каждого в щеку и пустилась бегом к ожидавшей ее машине.

Они смотрели ей вслед и мысленно желали большого счастья этой хрупкой, но отважной девушке. Задумавшись, Павлито едва услышал голос, протяжно и как-то смешно выкрикивавший: «Павлитье, Павлитье…»

Из-за кустов выбежал адъютант Листера и, размахивая руками, сообщил, что командир вызывает к себе.

12

Когда Павлито пришел в штаб, там уже сидели комиссар Сантьяго, начальник штаба Родригес и командир бригады Листер.

— Из штаба центрального фронта, — говорил Листер, — получена важная директива.

Он развернул телеграмму и прочитал. В ней говорилось, что республиканские войска центрального фронта с целью окружения главной группировки противника в районе Лас Росас, Аравака, Махадаонда наносят удар с фронта Галапагар, Вильянуэва дель Паруилья.