Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Немало внимания привлекла гипотеза, гласящая, что использование языка привело к селективной обратной связи, воздействовавшей на организацию человеческого мозга{1009}. В полном соответствии с этой гипотезой гены, связанные с освоением языка и речеобразованием, оказываются в числе подвергавшихся недавнему отбору{1010}. Самый известный пример такого гена – FOXP2, мутации в котором вызывают дефицит языковых навыков{1011}. В эволюционных ветвях мышей, макак, орангутанов, горилл, шимпанзе и человека есть только четыре мутации FOXP2, причем две присутствуют в человеческих веточках, что указывает на положительный отбор{1012}. Чаще всего это объясняют тем, что данный отбор привел к изменению в гене FOXP2, послужившему, в свою очередь, необходимым шагом к развитию речи, однако предпочтение этого гена могло быть обусловлено и чем-то другим – вокальным научением или развитием легких{1013}.

В предыдущих главах, кроме прочего, говорилось, что продолжительность жизни у некоторых приматов, включая высших обезьян, увеличилась за счет культурных практик, которые наделяют представителей вида важными для выживания знаниями и навыками. И это тоже подкрепляется данными генетики. Если у человека гены вакуолярного белка, устраняющего опасные токсины, которые постепенно накапливаются в клетках, играют жизненно важную роль, то для других животных, например мышей, эти гены менее значимы, а потому последствия мутаций не настолько ощутимы. Значимость этих генов у человека существенно повысилась в связи с недавним увеличением продолжительности жизни, поскольку теперь токсины, накапливаясь в течение долгого времени, несли бы летальную угрозу, если бы гены вакуолярного белка не обеспечивали их выведение{1014}. Таким образом, культурные процессы придали генам-«уборщикам» такую значимость, при которой любая их мутация может оказаться смертоносной.

Генно-культурное взаимодействие может также сыграть роль в человеческой эволюции, когда языковые и культурные различия отражаются на характере циркуляции генов между человеческими популяциями. Например, в патрилокальных сообществах молодые супруги живут с родителями мужа, а в жены принято брать девушку из другой общины, тогда как в матрилокальном сообществе всё с точностью до наоборот. Эти различия между сообществами отражаются на распространении генов, поскольку генетические варианты (например, митохондриальная ДНК), носителями которых являются женщины, будут перетекать в патрилокальные сообщества из соседних. Так происходит, в частности, у проживающих на юге Ирана гиляков и мазандеранцев{1015}. В матрилокальные же сообщества перетекают генетические варианты от носителей-мужчин, такие как Y-хромосомы, – подобное явление наблюдалось в Полинезии{1016}. Другие примеры косвенного воздействия культурных факторов на генетические вариации у человека связаны с особенностями социального устройства{1017}. Как показало недавнее исследование, различия в социальной структуре и культурных обычаях у индейцев Южной Америки могут в значительной степени сказываться на темпах их биологической эволюции: так, у индейцев шаванте темпы ее намного выше, чем у каяпо, принадлежащих к той же семье народов{1018}.

Существует распространенное заблуждение, что при современном уровне гигиены, медицины и контроля рождаемости естественный отбор уже не действует на человеческие популяции. В действительности же естественный отбор нескончаем, и прекратится он, только если будет достигнуто полное равенство в репродуктивном успехе, а это крайне маловероятно{1019}. Даже в современном обществе достаточно свидетельств того, что эволюция человека продолжается. Например, по крайней мере в некоторых популяциях в ходе отбора предпочтение получает более ранний – как для отца, так и для матери – возраст рождения первенца. При этом есть данные и об отборе в пользу более позднего возраста рождения последнего ребенка и более позднего наступления менопаузы у женщин{1020}. Как утверждают биолог-эволюционист из Йельского университета Стивен Стернз и его коллеги{1021}, особенно отчетливо важная роль культуры в формировании селективной среды проявляется на контрасте между развитыми и развивающимися странами: «В развитых странах вариации в репродуктивном успехе в течение срока жизни зависят скорее от показателей фертильности (способности производить потомство), чем смертности. В развивающихся же странах на отбор больше влияют вариации в смертности, особенно детской, связанной с инфекционными заболеваниями и неполноценным питанием детей»{1022}.