Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Мы, наверное, единственные из обитателей планеты пережили три эпохи адаптивной эволюции. На первом этапе преобладала эволюция биологическая, в ходе которой мы адаптировались к внешним условиям точно таким же образом, как и все остальные живые существа. Затем наступила эпоха возрастания роли генно-культурной коэволюции. Своей культурной деятельностью наши предки создавали неожиданные средовые условия, а затем адаптировались к ним биологически. Тем самым они как бы отпустили тормоз – до этого перемены в окружающей среде происходили относительно медленно, что сдерживало развитие других видов. В результате темпы морфологической эволюции у человека стали выше, чем у остальных млекопитающих{1044}, причем, согласно имеющимся данным, за последние 40 000 лет генетическая эволюция у человека ускорилась более чем в 100 раз{1045}. Сейчас у нас третья эпоха, в которой преобладает культурная эволюция. Культурные практики ставят перед человечеством задачи адаптации, которые оно решает посредством дальнейшей культурной деятельности, не дожидаясь, пока раскачается биологическая эволюция. Культура не остановила биологическую эволюцию – это было бы невозможно, – но оставила ее в роли вечно догоняющего.

В ходе культурной эволюции наш вид кардинально преобразует планету, причем с головокружительной скоростью. Чтобы развиться от шимпанзеподобного существа до Homo sapiens, гомининам потребовалось примерно 6 млн лет – и вот теперь, за последние 10 000–12 000 лет культурной эволюции, человек успел побывать на Луне, расщепить атом, настроить городов, накопить энциклопедические знания и сочинить множество симфоний. Колоссальная доля других видов просто неспособна справиться с молниеносными трансформациями, которым подвергает среду их обитания человек, и в результате они почти наверняка вымрут, до того как сумеют адаптироваться к ней путем естественного отбора. Наше нынешнее воздействие на планету настолько разрушительно, что ученые говорят о новой геологической эпохе, которую назвали антропоцен{1046}. При этом для нас самих адаптироваться никакого труда не составляет, поскольку мы единственные обладаем культурой, дающей нам такую возможность.

Благодаря культуре наши предки обрели особые приемы выживания и добычи пищи, такие как умение обеспечивать себя высокопитательными продуктами, разводить костер и изготавливать режущие и рубящие орудия. С появлением новых изобретений популяции гоминин обживали окружающую их среду все эффективнее. Наши предки расширили рацион, включив в него значительное количество мяса, в котором больше, чем в растительной пище, белка, витаминов, минералов и жирных кислот. Позднее они начали подвергать пищу тепловой обработке, тем самым значительно снизив нагрузку на систему пищеварения и еще больше повысив свои резервы времени и энергии. В конце концов повышение уровня поступающих в организм питательных веществ позволило окупить существенные энергозатраты на увеличение и обслуживание огромного мозга. Человеческий мозг потребляет больше энергии, чем любой другой орган, – масса мозга составляет около 2 % от массы тела, зато энергии на него уходит целых 20 %. Ее нужно откуда-то черпать, поэтому гомининам, чтобы не исчезнуть с лица земли, пришлось искать калорийное эльдорадо. Непосредственным объектом положительного отбора мозг мог стать только тогда, когда начал окупать себя, позволив добывать больше энергии, чем тратил{1047}. Рост мозга, в свою очередь, еще больше увеличил наши способности к новаторству и социальному научению{1048}.

Повышенная эффективность освоения среды способствовала увеличению размеров не только мозга, но и населения. С появлением земледелия начала стремительно расти наша численность, и мы быстро утвердили свое господство во всех экосистемах{1049}. Каждое новое изобретение – одомашнивание растений и животных, ирригационные методы, разведение растений и животных, гибридные злаки, появление удобрений, пестицидов, биотехнологий – увеличивало объемы пищевого производства, а следом за ними и нашу численность. Мировое население выросло примерно на пять порядков, еще сильнее разогнав адаптивную эволюцию нашего вида и на генетическом, и на культурном уровне. Увеличение численности обычно повышает темпы биологической эволюции, поскольку возрастает количество новых мутаций и усиливается действие естественного отбора по сравнению с дрейфом генов{1050}. Одновременно набирала силу и культурная эволюция – за счет увеличения количества людей, способных к новаторству, а также снижения риска утратить обретаемые инновации и знания из-за случайного стечения обстоятельств{1051}.