Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Кроме того, на всем своем протяжении история координируемых групповых занятий у человека и успешной организации совместных действий за счет социального научения, учительства и языка тоже, судя по всему, сопровождалась обратной связью, которая формировала человеческую психологию, наделяя нас, и только нас, способностью понимать и разделять цели и намерения других{1275}. У нас обнаруживается нетипичная склонность и способность к тому, чтобы делиться своим опытом – посредством совместного внимания, кооперативной коммуникации и, разумеется, обучения{1276}. В ходе эволюции человек не только достиг высокого уровня индивидуальной когнитивной деятельности, но также выработал многочисленные и разнообразные навыки и мотивы совместной когнитивной деятельности (когда знание создается в диалоге между людьми). Типичная модель социальной добычи пищи у других приматов, как показали тесты на решение кумулятивных культурных задач, описанные в восьмой главе{1277}, – это острая конкуренция в борьбе за еду, низкая терпимость дележки пищи и почти полное отсутствие самостоятельных попыток предлагать пищу другим{1278}. Наши предки каким-то образом отошли от этой модели и стали добывать пропитание совместными усилиями{1279}. Я сильно подозреваю, что одно из последствий культурного драйва, описанного в шестой главе, заключалось в том, что в поисках способов эффективной и точной передачи информации предпочтение при отборе отдавалось тем изменениям в человеческом темпераменте, которые делали нас более толерантными (а также обеспечивали обобщенную способность к обучению){1280}. Терпимости могло отдаваться предпочтение и при культурном групповом отборе или при других процессах генно-культурной коэволюции.

С равным успехом генно-культурная коэволюция могла поучаствовать в развитии у человека незаурядной способности к подражанию, а также к формированию эмоциональных привязанностей, которые порождает подражание, и деятельности воспитателей, направленной на побуждение детей к подражанию. Оказаться объектом копирования со стороны детей может быть привлекательно и выгодно для взрослого по ряду причин. Во-первых, подражание лестно – поскольку оно подразумевает, что объект подражания, его ценности, его выбор, заметили или предпочли. Во-вторых, объекту подражания может нравиться содействовать усвоению ребенком жизненно важных навыков, поскольку этот человек желает, чтобы ребенок развивался и взрослел, либо хочет как можно скорее избавиться от необходимости за ним ухаживать. В-третьих, участвуя в той же деятельности, что и взрослые (например, помогая при сборе ягод или грибов), подражающие дети меньше что-либо испортят, чем неподражающие, а может, даже принесут пользу. Возможно, именно поэтому родители и их помощники обычно поощряют подражание у своих подопечных, нередко захваливая их и не скупясь на прочее положительное подкрепление, вплоть до того, что иногда и сами имитируют действия ребенка и издаваемые им звуки. Согласно теоретическим расчетам и данным наблюдений, эти реакции усиливают способность к подражанию и побуждают ребенка продолжать в том же духе{1281}. Такие взаимоотношения могли подвергнуться действию естественного отбора, вырабатывавшего у взрослых склонность положительно реагировать на подражание со стороны ребенка и поощрять его, а у детей – склонность непреднамеренно подражать заботящимся о них взрослым и откликаться на поощрение дальнейшим подражанием. Не исключено, что с помощью положительных эмоций, которые испытывают благодаря подражанию и ребенок, и тот, кто о нем заботится, а также укрепления в результате этого социальных взаимоотношений природа поощряет подражание – на благо обеих сторон. Вполне вероятно, что подстраивание речи под детское восприятие, тот самый «мамин язык», – частное проявление того же общего процесса. Возможно, при естественном отборе у взрослых предпочтение отдавалось склонности особым образом выстраивать речь, обращенную к детям, а у детей соответственно откликаться на нее, поскольку это ускоряло усвоение языка{1282}. Для нужд психологии норм могли кооптироваться даже такие незамысловатые средства, как улыбка или гримаса недовольства; эти «дешевые» и вместе с тем высокоэффективные сигналы одобрения или неодобрения очень удобно использовать, когда учишь других тому, как следует и как не следует поступать.