Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Подытожим: понимая, что гипотеза Уилсона должна была бы действовать в естественном отборе посредством вариативности качества социального научения, а не его количества, и учитывая примеры новаторства и стратегического подражания, приводимые в научной литературе, можно представить себе вполне вероятный механизм культурного драйва, основанный на петле обратной связи. Этот механизм позволяет «прописать» в мозге приматов{517} обширный арсенал функциональных способностей, а также повлечь другие структурные, социальные и связанные с жизненным циклом изменения – включая увеличенную продолжительность жизни, более богатый рацион и большее мастерство в употреблении орудий; все это стало результатом, предположительно, естественного отбора, который отдавал предпочтение новаторам и более способным в социальном научении особям. Увеличение размеров мозга, вероятно, происходило попутно, поскольку для каждой из упомянутых функциональных способностей требовалось совершенствование одной или более из существующих нейронных структур или контуров мозга. Если наши выводы верны, то естественный отбор по вариациям в новаторстве и социальному научению не только служит спусковым механизмом для укрупнения мозга в ходе эволюции, но и дает обратную связь, ведущую к дальнейшему повышению эффективности подражания и, соответственно, дальнейшему увеличению мозга в безостановочном и постоянно ускоряющемся процессе по типу снежного кома.

Эти рассуждения ведут к важнейшему заключению. Если эволюцией умственных способностей у приматов и в самом деле управлял естественный отбор в области социального научения, то интенсивность этого научения должна была бы не только соотноситься с размерами мозга, но и коррелировать со множеством параметров когнитивной деятельности. То есть различные составляющие когнитивных способностей у приматов должны были бы группироваться вокруг способности к социальному научению. Эту гипотезу мы и задались целью проверить.

Заодно мы хотели разобраться с другими разногласиями, касающимися разума приматов. По-прежнему дискуссионным оставался вопрос, выступают ли социальное научение и социальное познание адаптивными специализациями, на формирование которых и был нацелен естественный отбор, или они явились побочным эффектом отбора в пользу какой-то другой когнитивной способности{518}. Не было единого мнения и о том, представляет ли собой когнитивная деятельность у приматов модульную систему – набор независимых по большому счету интеллектуальных адаптаций, каждая из которых формировалась для решения определенных задач (именно так, по мнению многих эволюционных психологов, познание организовано у человека){519}. Альтернативная вероятность заключалась в том, что параметры когнитивных функций у приматов меняются согласованно, как единая область, то есть указывают на интеллект как таковой. Кроме того, оставалась крайне спорной сопоставимость умственных способностей человека и других приматов{520}. Эти дебаты нуждались в прояснении того, как соотносились разные уровни представленности социальной, экологической и инструментальной деятельности{521}.

Поскольку экспериментальные исследования доказали свою продуктивность как средство изучения психологических способностей приматов нескольких видов{522}, логично было бы предположить, что и к упомянутым разногласиям можно подступиться с экспериментами. Определенно, крохи имевшихся соответствующих экспериментальных данных гипотезе Уилсона соответствовали{523}. Однако у этого подхода есть очевидные ограничения. Сравнительные эксперименты в области научения и познания – дело не из простых. Очень трудно разработать лабораторные задания одинаковой сложности для приматов всех изучаемых видов, поэтому есть риск, что от случайностей при выборе задания будут зависеть результаты исследования. Поскольку такие эксперименты проводятся, как правило, в лабораторных условиях, возникает вопрос: насколько они отражают реальное поведение животных в естественной среде? Но главным препятствием для нас была невозможность получить реалистичные экспериментальные данные для большого количества видов или широкого круга когнитивных способностей{524}. В основной массе сравнительных экспериментов представлены лишь по паре видов приматов, и даже самые крупные исследования охватывают не более четырех или пяти, причем обычно изучается какой-то один параметр. Однако, учитывая, что известно более 200 видов приматов, желательно было бы получить обоснованное представление об эволюции их интеллекта, рассмотреть когнитивные способности представителей 50–60 видов и при этом оценивать их по массе разных параметров.