Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Дальнейшие наши открытия стоят отдельного упоминания. В результате предшествующего исследования выяснилось, что у млекопитающих размер мозга взрослых особей отлично прогнозируется на основе параметров материнского вклада, таких как продолжительность вынашивания или лактации{609}. Исследование показало, что связь между размером мозга и продолжительностью жизни возникла только благодаря удлинению жизненного цикла, позволяющему нынешним видам с крупным мозгом отдавать больше времени и ресурсов развитию потомства, в том числе наращиванию мозга. Однако Салли обнаружила, что у приматов дела обстоят иначе. Связь максимальной продолжительности жизни с размерами мозга сохранялась, когда в качестве дополнительного параметра в статистический анализ включалась продолжительность вынашивания и лактации. Не меньший интерес представляет выявленное сохранение связи между продолжительностью жизни и социальным научением (но не продолжительностью жизни и фактором примат-g), когда в анализе учитываются параметры родительского вклада. У приматов, в отличие от млекопитающих в более широком смысле, за взаимосвязью размеров мозга и продолжительности жизни кроется когнитивный механизм, а не просто механизм развития. Благодаря крупному мозгу и способности использовать его для того, чтобы перенимать у других разные полезные для выживания навыки, некоторым умным приматам, судя по всему, удалось увеличить продолжительность жизни. Иными словами, у приматов и только у приматов культурный интеллект способствует выживанию.

Результаты проведенного Салли и Аной исследования воодушевляли нас тем, что позволяли найти логику в огромном массиве сравнительных, статистических и нейроанатомических данных. Из них следовало, что в некоторых ветвях приматов, для которых характерны крупный мозг и сложные социальные группы, был достигнут критический порог опоры на социальное усвоение поведения. За этим порогом начинался взаимно подкрепляющий отбор в пользу увеличения мозга, разнообразия когнитивных способностей и дальнейшей опоры на социальное научение и новаторство, опосредованный достигнутым увеличением продолжительности жизни и ростом качества рациона. Крупный мозг, безусловно, не является непременным условием социального научения, но, вполне вероятно, поддерживает более эффективные, высокоточные формы этой разновидности научения, позволяя перенимать знания и навыки на расстоянии, обеспечивая верность подражания, кросс-модальную интеграцию перцептивной и двигательной информации, вычислительные мощности для воплощения сложных стратегий социального научения и прочее. Разрастание неокортекса и мозжечка должно было улучшить приобретаемые посредством научения моторные навыки{610}, усиливая тем самым способность осваивать последовательность действий, требующих координированной мелкой моторики, таких как колка орехов у шимпанзе и обработка крапивы у горилл{611}. Судя по всему, освоение таких последовательностей и подобная координация действий свойственны только приматам с самым крупным мозгом{612}. Согласуется с этими наблюдениями и то, что в число областей мозга, разросшихся в ходе эволюции человека, входят области, связанные с социальным научением, подражанием, новаторством и использованием орудий.

Мы сосредоточились на приматах, однако увеличенный размер мозга, общие когнитивные способности и опора на культуру могли коэволюционировать и у животных других видов, в том числе у некоторых птиц (врановых, попугаев) и китообразных (китов и дельфинов){613}. Врановые, например грачи, известны не только сложностью своей социальной когнитивной деятельности, но также использованием орудий, пониманием причинно-следственных связей, памятью{614}, умением смотреть с точки зрения другого, новаторством и культурной передачей{615}. Как и человекообразные обезьяны, они обладают крупным для их тела мозгом – он, если перевести в относительные размеры, будет сопоставим с мозгом шимпанзе{616}. Относительный размер переднего мозга у врановых значительно больше, чем у всех прочих птиц{617}, за исключением попугаев, которые тоже славятся сложной социальной когнитивной деятельностью, новаторством, использованием орудий и подражанием{618}. Горбатые киты, косатки и дельфины демонстрируют поразительные параллели тому, что мы наблюдаем у приматов, и тоже способны и на сложную социальную когнитивную деятельность, и на использование орудий, и на новаторство, связанное с необычно крупным мозгом и высокоорганизованным социальным научением{619}. Собственно, довольно трудно представить себе «умное» животное, не поднаторевшее в социальном научении.