Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Оперируя функциональными критериями Каро и Хаузера или производными от них, исследователи поведения животных собрали свидетельства обучения у небольшого и довольно занятного ряда биологических видов, в число которых входят сурикаты, муравьи, пчелы и два представителя пернатых – пегая дроздовая тимелия и прекрасный расписной малюр. Помимо этого, многообещающие, но пока далекие от неопровержимых свидетельства были зафиксированы у кошек, гепардов и обезьян тамаринов{689}. Однако функциональное сходство в обучении, например у муравьев и человека, не должно нас обманывать: обучение у других животных абсолютно не похоже на обучение у человека, и основой ему служат совершенно иные психологические и нейронные процессы{690}. Согласно современным научным представлениям, обучение увеличивает точность передачи информации за счет адаптивного усовершенствования тех форм социального научения, которые уже существуют у данного вида{691}. Из этого следует, что механизмы обучения у разных видов могут отличаться. Необходимо также сознавать, что обучение у животных не самая популярная тема для исследований, поэтому у нас нет внятной картины его представленности в разных таксонах. Примеры обучения у животных по-прежнему неоднозначны, и ряд ученых считает, что для классификации того или иного поведения как обучающего не помешало бы выработать более строгие критерии{692}. Тем не менее, когда примеры обучения у животных все же начали накапливаться, для нас оказалось полной неожиданностью, что никаких убедительных свидетельств обучения не обнаружилось ни у высших обезьян, ни у дельфинов, ни у слонов, ни у других млекопитающих с крупным мозгом, славящихся умственными способностями. Мне стало интересно почему.

Исследования обучения у животных заставили нас задуматься над рядом непростых вопросов. Во-первых, нам хотелось понять, почему это поведение при всей его очевидной выгоде настолько мало распространено. Во-вторых, нам нужно было разобраться, чем обусловлено такое странное таксономическое распределение зафиксированных примеров обучения. Если обучать способны муравьи и пчелы, почему этим не занимаются такие умные животные, как шимпанзе? И, в-третьих, поскольку в отличие от человека остальные животные, судя по всему, применяли обучение к ограниченному набору свойств, мы не могли не задуматься, как и почему у наших предков развилась самая что ни на есть общая способность к учительству. Казалось бы, все это давно должно было стать предметом пристального изучения в рамках самых разных научных дисциплин – эволюционной и поведенческой биологии, психологии, антропологии и т. д. Однако в действительности, несмотря на то что связанные с этими вопросами темы, такие как эволюция социального научения{693} и вырабатываемые в результате научения навыки коммуникации{694} и сотрудничества{695}, были в фокусе исследовательского внимания, официально признанной теории эволюции научения до недавнего времени просто не существовало.

Сейчас одна из самых популярных тем в эволюционной биологии – эволюция сотрудничества. Под сотрудничеством понимается любое поведение, которое приносит пользу другой особи (получателю) и которое прошло отбор благодаря этой пользе{696}. Многие примеры сотрудничества в природе предполагают, что дающий делится с получателем материальными ресурсами, такими как пища или иное вспомоществование, однако под это определение подпадут и те случаи, когда дающий делится полезной информацией. Таким образом, многие разновидности обучения у человека и все известные примеры обучения у других животных удовлетворяют определению сотрудничества, а поведению наставника отдается предпочтение при отборе, поскольку оно способствует усвоению учеником информации, повышающей его приспособленность. В принципе, никто не мешает обучать и таким навыкам или знаниям, которые перечеркивают все шансы на выживание и размножение (принимать наркотики класса А, например), но такие случаи – редкое исключение. Обычно учительство все-таки носит сотруднический характер. Тем не менее модели обучения в природе пока не особенно внятно объясняются теорией эволюции сотрудничества{697}. Поскольку у обучения определенные, только ему свойственные черты, для понимания механизмов его эволюции понадобится особый подход. К этим чертам относится и то, что передаваемую посредством обучения информацию можно обрести и другими способами (например, путем проб и ошибок или посредством социального научения), и то, что динамика передачи информации существенно отличается от динамики распространения и накопления материальных ресурсов. А значит, если мы хотели разобраться в эволюции обучения, нужно было разрабатывать собственную теорию.