Неоновая Библия

В тот первый день, когда она пришла в аптеку, её лицо показалось мне знакомым. Как будто я уже её где-то видел. Она посмотрела на меня, и я отвернулся, сам не знаю почему. Мне хотелось ещё раз на неё посмотреть и опять увидеть её глаза. Они были такие зеленовато-голубые, с расходящимися серыми лучиками, и как будто совсем прозрачные.

Мистер Уильямс был в подсобке, поэтому обслуживать её пришлось мне. Я подошёл к прилавку с лекарствами, где она стояла, а она протянула мне рецепт и сказала, что ей нужно лекарство для дедушки. Я пошёл отдать рецепт мистеру Уильямсу, а обратно выйти боялся. Не знаю почему. Хотелось вернуться, чтобы она снова посмотрела на меня этими своими глазами, но я задержался в подсобке. Мистер Уильямс заметил, что я топчусь у него за спиной и разглядываю ярлыки на пузырьках, и велел идти обратно в магазин и сказать девушке, что лекарство скоро будет готово.

Когда я вернулся в магазин, она читала комикс у стойки с журналами. Я сказал, что лекарство скоро будет готово, и она ответила, что хорошо, она подождёт. Я уселся на табурет за прилавком. Теперь мне хотелось вернуться к мистеру Уильямсу, потому что время от времени она поглядывала в мою сторону. Тогда я отворачивался и принимался насвистывать и шаркать ногой по полу.

Когда она снова возвращалась к комиксу, я разглядывал её. Ей было лет шестнадцать или чуть больше, я не мог сказать наверняка. Мало у кого в долине были такие чёрные волосы — мне почти не приходилось таких видеть, и я уставился на них. У неё волосы были красивее, чем у других: длинные, волнистые и блестящие. Несколько завитков спадало на лоб, потом волна волос падала прямо до плеч, а концы опять завивались. Брови и ресницы у неё тоже были чёрные, а кожа белая. Не только на лице, на руках тоже. Многие женщины в долине пудрили лица, но руки у них всё равно были красные.

Она была хорошенькая и годилась бы для обложки журнала, если бы не рот. Он был самую малость великоват, но зато мне нравилась форма её губ. У неё была красивая помада, алая на свету, но почти багровая в тени. Мне нравилось, как помада сочетается с её глазами и волосами.

Грудь у неё была высокая и довольно большая для шестнадцати лет. Платье было в какой-то неказистый цветочек, но на ней всё равно смотрелось неплохо. Мне нравилось, что её талия, перехваченная широким поясом, выглядит совсем тонкой. Казалось, если обхватить её ладонями, то пальцы соприкоснутся. Я посмотрел на её ноги в сандалиях и увидел, что даже на ступнях кожа у неё белая и нежная. Как раз в эту секунду она опять на меня взглянула. Я отвёл взгляд и снова принялся шаркать ногой.

Потом пришёл мистер Уильямс с лекарством. Он объяснил ей, как его принимать, а я пробивал чек на кассе. Я стоял рядом с мистером Уильямсом и слушал, что он ей говорит, и тут заметил кое-что, чего не замечал раньше: я был выше мистера Уильямса. Я посмотрел на девушку сверху вниз. Она смотрела на мистера Уильямса, но вдруг перевела взгляд на меня, и я снова увидел её глаза.

С того дня она зачастила в аптеку. Пока мистер Уильямс готовил по рецептам лекарства для её дедушки, она листала журналы и комиксы. Иногда она приходила в шортах, и я видел, что ноги у неё ещё белее, чем остальное тело, особенно наверху, у бёдер. И колени у неё были не то что у местных девчонок — у тех коленки были загрубевшие и серые. У неё колени были белые и мягкие, и на каждом было всего по одной крошечной складочке.

Прошло около месяца, и однажды мы с ней разговорились. То есть это она заговорила со мной. Я просто сидел за прилавком и смотрел на неё.

— У вас есть «Современная романтика» за этот месяц? — спросила она, перебирая журналы.

Я вышел из-за прилавка и подошёл к полке. Хотел сказать, что сейчас поищу, но не узнал свой голос, замолчал и откашлялся. Она посмотрела на меня.

— Я спросила, есть ли у вас «Современная романтика» за этот месяц.

— Да-да, я понял. Не знаю, сейчас проверю.

Я начал просматривать журналы, и она сказала: «Спасибо». Когда мне смотрят в спину, я это вроде как чувствую, вот и сейчас я знал, что она на меня смотрит.

— Ты тут всё время работаешь?

Она опиралась рукой на полку возле моей головы, и я снова удивился, какая белая у неё кожа.

— Да, всё время, пока аптека открыта, и прихожу за полчаса до открытия.

— Тебе сколько, девятнадцать или вроде того?

Я отвернулся от журналов и посмотрел на неё. Я хотел честно сказать, что мне примерно столько же, сколько ей, но вспомнил, какой я стал высокий. Я никак не мог отвести взгляд от её глаз.

— Почти угадала. Девятнадцать с половиной.

Мы некоторое время смотрели друг на друга и молчали. Потом она снова посмотрела на кипу журналов. Я развернулся и опять начал рыться в них. Теперь она молчала, так что я сам заговорил:

— Ты не местная, да?

— Да, мама приехала сюда ухаживать за своим отцом, моим дедушкой. Он приболел. Как ему станет лучше, мы уедем домой, в Спрингхилл.

— Ты там живёшь?

— Ага. Был там когда-нибудь?

— Нет, я никогда не выезжал из долины.

— Ну, если вдруг соберёшься, туда не езди. Тут красивее.