Неопалимая

– Саратиэль – это тот, кого уничтожила святая Агнес. Я слышал, что реликвия Оремуса тоже была уничтожена, когда он перестал сотрудничать с людьми, а Кахетал сошел с ума и похоронил свой последний сосуд под обвалом. Возможно, реликварий Кахетала все еще существует в целости и сохранности, но если это так, то он заперт под горой, откуда люди не могут его достать. Нас осталось лишь четверо.

Я не слышала ничего подобного раньше. Знала о том, что случилось со святой Агнес, но не о других. Осталось лишь четыре высшие реликвии. Это знание не обеспокоило бы меня несколько месяцев назад, когда мысль о необходимости высших реликвий для защиты Лораэля казалась чем-то выдуманным. Но теперь все изменилось.

Если Саратиэль, Оремус и Кахетал сгинули, то оставались Симелиарх, Архитрав, Малтас и еще один. Я испытывала необъяснимую уверенность в том, что еще не видела Восставшего – моего Восставшего.

И перевернула последнюю страницу.

«Ратанаэль Презренный» – гласила надпись.

Прямо над ней нависал скелет, замотанный в обрывки савана, с двумя парами оборванных, похожих на вороньи крыльев. Его лишенный плоти череп ухмылялся, глазницы были затянуты темной пеленой. Он держал железный факел, прижимая его к грудной клетке. Навершие факела усеивали шипы, что делало его похожим на корону, а пламя взвивалось вверх, охватывая огнем тело и крылья духа. Серебро его очертаний имело темный, потускневший вид, словно старое зеркало, но я не смогла определить, было ли это сделано намеренно или явилось результатом отслаивания позолоты.

Некоторые могущественные духи держали предметы, подобно тому, как Расколотые удерживали мечи. Это символизировало что-то важное в их сущности, но я понятия не имела, что мог означать факел, и сомневалась, что Восставший в курсе, – понимала лишь то, что по иронии судьбы мне достался Восставший, связанный с огнем.

Я впитывала этот смертоносный облик, безуспешно пытаясь сопоставить его с голосом в моей голове. Восставший пожирал населения целых городов; а еще именно это существо приказало мне съесть гороховую похлебку.

– Должен заметить, что по меркам нежити я очень красив, – произнес Восставший, после того как я долго смотрела на его изображение, не проронив ни слова.

Я раздраженно нахмурилась. Так меня покинула зачарованность изображением.

– Почему тебя прозвали Презренным? – спросила я.

– Скажем так, другим Восставшим я не очень нравлюсь. Или не очень нравился, как бы ни прискорбно это оказалось для них.

– Не представляю, почему.

– Ты не встречала их, монашка. Я считаю это комплиментом.

Любопытствуя, я закрыла рукопись, чтобы взглянуть, как она называется. Золотые буквы выводили знакомое название. «Об иерархии духов».

– Работа Жозефины Биссалартской, – удивленно отметила я.

Это объясняло, почему манускрипт хранился под замком. Работа ее была блестящей, но запретной. Сама женщина прошла путь от знаменитой ученой, упорядочившей духов по пяти порядкам, до еретички, преследуемой Кругом за свои все более отклоняющиеся от нормы убеждения. Она едва избежала казни, укрывшись сначала в монастыре, а затем сбежав на корабле в Сарантию.

Проведя пальцами по названию, я впервые задумалась о том, какими были эти убеждения. Возможно, в них было что-то правильное или как минимум правдивое.

От размышлений меня отвлек звук – долгое, медленное скрежетание, словно два куска металла трутся друг о друга. Испугавшись, я рывком надела перчатку и огляделась. Сначала комната показалась неизменной. Потом я увидела.

Шлем Неустрашимого повернулся. Доспех смотрел прямо на меня.

– Беги, – закричал Восставший. – Беги!

Я распахнула дверь плечом и выскочила из комнаты. Возможно, мне следовало схватить что-нибудь в качестве оружия, но так же быстро я поняла, что это не имело бы смысла: даже меч не был достаточно силен, чтобы выдержать удар молота Неустрашимого.

Тяжелые шаги сотрясали землю позади, когда я оттаскивала бессознательную монахиню с дороги.

– Оставь ее! – шипел Восставший, но я не слушала.

Я бросилась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Легкие уже горели, однако я была быстрее Неустрашимого. Но, в отличие от меня, он не уставал. На поворотах лестницы меня преследовали мучительные стоны и скрип ржавых пластин. На самом верху я выскочила в следующий коридор и понеслась по нему; мимо мелькали статуи.

– Не наступи на этот камень, – прошипел Восставший, дергая меня в сторону.