Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

Как настоящая песня, так и многие другие приписывают каликам: кафтаны, штаны, иногда бархатные, шубы соболиные, шапки земли греческой: ясно, что тут мы не можем искать никакой действительно исторической древней одежды; это все подробности или поздние, или вымышленные. Напротив, гораздо более соответствуют описываемому времени те пересказы, где говорится, что на каликах надета "гуня", т. е. "худая, ветхая, истасканная одёжа, заплатанник, ветошь, обносье, тряпьё"; эту "гуню" наши былины зовут "Сорочинской", т. е. иноземного, восточного происхождения. И действительно, если б былины разумели, что костюм калик состоял не только из хороших, но и из роскошных кафтанов, шуб, шляп и т. д., то зачем было бы богатырям переряжаться в каличье платье, а это часто случается в песнях. Ведь у богатырей тоже всегда описываются кафтаны, шубы и т. д. Таким образом, кажется, всего вероятнее будет считать настоящею каличьею одеждой гуню. Но именно такая гуня — коренной, постоянный костюм буддийских монахов, странников и нищих: по основному правилу буддийства, они всегда должны носить на себе лишь самое худое платье, род рубахи и плаща из шерстяной материи, в лохмотьях и из сшитых вместе обношенных кусков, выброшенных людьми и валяющихся на навозных кучах. Далее всегдашняя принадлежность наших калик — палка в руке: это не только предмет, вообще необходимый для странников и стариков, но и предмет, предписанный брахманскими и буддийскими правилами веры и старым, и молодым людям. В законах Ману читаем: "Брахман должен носить палку из дерева вильва или палаза; у кшатрия она должна быть из дерева вата или хадира; у купца — из дерева пилу или удумбара. Палка брахмана должна достигать вышины его волос, у кшатрия — вышины его лба, у вансия — вышины его носа. Все эти палки должны быть прямые, чистые, хорошие, со всей своей корой и не обожжённые". Что касается до буддийцев, то палка была предписана их духовным лицам в особом дисциплинарном трактате. Поэтому-то палка часто упоминается в брахманских и буддийских рассказах при описании их духовных, особенно странствующих, как наши калики. В Магабгарате и Гаривансе все аскеты являются с палками, всё равно, старые они или молодые, и даже в числе благочестивых действий аскета упоминается то, что он "опирается на палку". В "Записках о западных странах" говорится, что одни купцы, тонувшие на корабле во время бури, призвали имя Будды, и тотчас появились в воздухе сраманы (странствующие аскеты) с палкой в руке, шедшие к ним на помощь; в другом месте тут же сказано, что три срамана, пускаясь в путь, взяли в руки "палки духовных". У буддийских монголов и татар Сибири их ламы и духовные также всегда описываются с палками. В-третьих, наши былины говорят про сумки калик перехожих: "Клюки-посохи в землю потыкали, а сумочки исповесили". Эти сумки, по всему вероятию, появились очень поздно в наших былинах, и это доказывается уже тем, что они всегда описываются как "бархатные". Кажется, их следует считать не чем иным, как переделкой на русский лад тех горшечков для собирания денег, милостыни и съестных припасов, которые всякий нищенствующий брахман и странствующий монах-буддист обязан носить по предписанию закона: они очень часто описываются во всех брахманских и буддийских легендах, поэмах и проч. Иногда у индийских нищих прямо упоминается и сумка, носимая на боку. Наконец, в нашей былине встречается ещё одна, очень примечательная, подробность: книга, которую носит с собою атаман калик и с которою справляется, когда хочет знать, что надо делать, что предпринять. По исцелении атамана и княгини калики сидят и пируют у князя Владимира; "втапоры молодой Касьян сын Михайлович вынимал из сумы книжку свою, посмотрел и число сказал: что много мы, братцы, пьём-едим, прохлаждаемся, уже третий день в доходе идёт, и пора, нам, молоды, в путь идти". Эта подробность опять напоминает нам буддийских странников-монахов. По словам ламы Галсан-Гомбоева, буддийские духовные и до сих пор "постоянно носят при себе за пазухой небольшую тетрадь, состоящую из статей разных названий, чтобы в случае просьбы мирян советоваться с ней и дать ответ на вопрос", а в индийских буддийских источниках упоминаются точно такие же, как у наших калик, справки странствующих монахов с книгой. Так, например, в Панчатантре рассказывается, что когда несколько странствующих брахманов пришли однажды на распутье и не знали, по какой дороге идти, то один из них посмотрел в книгу, и они потом выбрали себе дорогу. Идут они далее, находят на кладбище мёртвого осла: второй брахман глядит в свою книгу и узнаёт там, как надо понимать эту встречу. Ещё далее идут они, видят верблюда: третий брахман глядит в свою книгу, ищет объяснения новой своей встречи. Наконец, приходят они в деревню, и тут жители предлагают им вкусную пищу: тогда и четвёртый брахман принимается глядеть в свою книгу и искать там объяснения своему недоразумению. Ясно, что книги наших калик — уцелевшее воспоминание этих книг буддийских странствующих монахов: во времена князя Владимира или ещё того ранее книги и грамотность не имеют у нас никакого значения, особливо для каких-то калик-нищих.