Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

Ногайский хан Бос-Монай так живо чувствует оскорбление, нанесённое ему однажды взбунтовавшимися рабами, что от горести и стыда не хочет входить в свой дом и лежит на земле целый вечер, потом всю ночь и утро и успокаивается лишь тогда, когда явившийся ему Кыдыр (пророк Илья) пророчит ему, что у него родится сын, который отомстит за него, и т. д. Но самое большое количество разнообразнейших психических мотивов и движений можно найти в поэме "Козы-Курпеш". Её известно несколько разных редакций, и в каждой свои новые и превосходные мотивы. В противоположность всему этому наши богатыри в былинах не чувствуют никогда ни стыда, ни ревности, ни любви, ни удивления, ни сострадания, ни радости, ни горести, не чувствуют. потребности ни в великодушии, ни в мщении, ни в благодарности. Они только совершают известные факты, известные действия: всё остальное для них сочтено излишним. В сравнении с приведёнными выше монгольскими и тюркскими поэтическими произведениями, наши былины, в отношении мотивов психических и иных, оказываются чем-то урезанным, кастрированным. Причина этого факта (который мы будем рассматривать ещё ниже) — время, когда былины перенесены к нам, и тогдашнее состояние нашего народа.

С другой стороны, заметим, что множество подробностей являются в былинах в каком-то тёмном, непонятном виде, так что невозможно дать себе отчёт в их смысле и значении, тогда как в восточных поэмах и песнях, более древних, чем русские былины, мы находим всё то, чего недостаёт былинам со стороны ясности и отчётливого обозначения причин действий. Так, например, в нашей песне об Иване Гостином сыне ничего не говорится о том, с какой стати происходит состязание коней и почему именно владыка черниговский держит сторону героя песни против князя Владимира и всего его двора: в более же первобытной песне томских шоров мы находим вполне удовлетворительные мотивы всего этого. Состязание идёт тут между одним высшим творцом (= наш владыка черниговский) и девятью творцами (= наш князь Владимир с двором своим), и предмет состязания — это кони, созданные тою и другою стороною; понятно, что это вопрос кровный, глубоко существенный, имеющий значение феогоническое, религиозное, а это очень далеко от того мелкого скакового интереса, который только и уцелел в нашей былине. Из былины о Ваньке Вдовкине сыне точно так же совершенно исчез главный, существенный мотив и остался налицо только ничем необъяснимый и ничего не значащий факт прятанья, которому мы не можем никоим образом сочувствовать, потому что он тут лишён, по русскому пересказу, всякого смысла. А между тем, но первоначальным оригиналам, этот факт заключал и смысл и значение, и интерес. В былине о Соловье Будимировиче встречается особенно много темнот, недоговорок и запутанностей, тогда как в предшествовавших ей оригиналах всё понятно, разумно и просто. В былинах о Дунае и Ставре до такой степени исчезли или затушёваны действующие там мотивы (в первой — убийство жены и вынутие младенца, во второй — сватовство женщины за женщину и т. д.), что рассказы первоначально очень поэтические и легко обнаруживающие все значение своего содержания, превратились в какие-то чудовищные или карикатурно-буфонские сказки.