Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН

В числе утрат наших былин, сравнительно с восточными оригиналами, нельзя не указать на утрату большей части описаний природы. Наши былины довольствуются одним лаконическим упоминанием о дне, ночи, вечере или утре и никогда не останавливаются на самых картинах дня, ночи, вечера или утра. При их стремлении рассказать только голый, сырой факт всякие поэтические подробности излишни, неуместны. Совсем другое дело в поэмах и песнях Востока. Мы уже не станем говорить о таких высокохудожественных созданиях, как Магабгарата, Рамаяна, или "Шах-Намэ", где на каждом шагу встречаются то картины местностей, городов, улиц, то описания солнечного восхода, вечера, ночи и т. д. Некоторые из них заключаются в приведённых нами выше довольно объёмистых отрывках из великих азиатских поэм. Но даже в песнях восточных народов и племён, считаемых у нас совершенно грубыми и неразвитыми, мы очень часто находим поэтические, хотя иногда и сжатые описания и картины. В песнях разных южносибирских народов тюркского племени редкая песня не содержит таких фраз и выражений, как: "Взошла жёлтая заря, поднялось сверкающее солнце, началось голубое утро, поднялось лучезарное солнце" и т. д. В киргизских песнях мы тоже читаем: "Сделалось темно, наступила ночь, потом опять стало светлеть, начал заниматься день, и, краснея багряным светом, поднялось солнце"; "краса реки — это зелень дерев; краса человека — это одежда и богатый скот". В песнях минусинских татар очень часто можно встретить такие картинные места, как например: "Тут богатырь Ала-Картага поскакал так шибко, что все земли качались, как вот качается люлька, — качались тоже и все моря, что лежали по дороге"; или: "качаясь, задрожала чёрная земля, стали ломаться деревья в лесу, пошёл вой и грохот в воздухе, и с рёвом поднялись волны морские и залили степь". Можно ли указать на что-нибудь подобное в наших былинах. Картинные и художественные подробности этого рода занимают здесь слишком мало места.

Исключением из сказанного нами является описание волнения природы при рождении Добрыни, но это место есть чистейшая переделка, как бы перевод с восточных оригиналов и никакого самостоятельного, национального значения не имеет. Это самое описание вошло потом и в разные другие былины, но ещё короче. Другие исключения указаны ниже.