Читаем Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей полностью

Многочисленные труженики, которые кормятся благодаря тряпичному и костяному промыслу, подразделяются на несколько типов. Так, например, известны «крючошники», тряпичники, хозяева — маклаки, «тряпичные тузы» и т. п.

Все эти типы резко отличаются один от другого, как по внешнему быту, так и по своему экономическому положению.

Обозрение наше мы начнём с самого младшего члена тряпичной корпорации, именно — с крючошника.

Вероятно, некоторым читателям неизвестно и самое слово крючошник.

Этим именем в Петербурге называют тряпичников, которые ходят по мусорным ямам, отыскивая в них разные отбросы.

Не следует смешивать крючошников с крючниками, которые на Калашниковской пристани таскают кули с мукой.

Покойный профессор Лесного института Лачинов[203] написал, между прочим, химический анализ мусорных ям. Эта его работа специалистами считается одной из самых капитальных.

Фи! Какая мерзость! — скажет «приятная дама во всех отношениях», не нашёл профессор предмета, более достойного исследования…

Смею уверить прекрасную читательницу, что петербургская мусорная яма представляет большой интерес не только для учёного химика или гигиениста, но и для бытописателя-этнографа.

Как известно, мусорная яма имеется в каждом доме, будь то хоть пышные палаты богача, или убогая лачуга бедняка.

Обыкновенно, мусорная яма помещается где-нибудь на задворках, но тем не менее от неё идёт аромат на весь двор. Со двора этот аромат подымается в воздух — для удовольствия петербургских обывателей.

Проходя мимо неё, каждый благородный человек, конечно, поспешит зажать себе нос. Накопляясь с годами, аромат от мусорных петербургских ям грозил бы совсем задушить обывателя, если бы не западные ветры с моря, которые несколько освежают городскую атмосферу.

Мусорная яма созидается дворниками, при деятельном участии жильцов. Ежедневно по утрам дворник обходит по «чёрной лестнице» квартиры и собирает разные кухонные отбросы, которые и относить в мусорную яму.

Так как в некоторых домах насчитывается сотни квартир, то можно себе представить, какую массу мусора наносит дворник в мусорные ямы.

Кроме учёных специалистов, гигиенистов и бытописателей, единственный человек, который интересуется мусорной ямой, это — крючошник.

Крючошники живут где-нибудь на окраинах города, в «углах», платя за «угол» каких-нибудь полтора рубли в месяц. У крючошника имеется маленький сарайчик для склада добычи. В этом сарайчике у него висит его рабочий костюм — грязное, рваное рубище.

Отправляясь на работу, крючошник одевается в рубище. С просторным мешком за спиною и железным крюком, насаженным на древко, он идёт в первый попавшийся двор и пробирается к мусорной яме.

Пока обыватели столицы ещё спят, крючошник уже орудует в мусорных ямах.

Положив мешок на землю, крючошник принимается разрывать мусорную яму при помощи своего железного крючка, отыскивая в ней добычу.

В это время к мусорной яме то и дело подходят дворники, выбрасывая разный мусор.

— Бог помощь, старина!

— Благодарствуй… А ты меня чуть не облил давеча…

— Да ты так притаился тут, что тебя и не заметишь.

— Ничего, ничего… Назвавшись груздем, полезай в кузов…

— Вот тебе добыча! Сказал дворник, выбрасывая мелкие отрезки тряпья.

— Откуда это?

— Из белошвейной мастерской! Крупные-то обрезки в человеколюбивое общество отсылают, а мелочь бросают!

— Пошли им Господь всего хорошего!

— А что, старик, правда ли, что вы иногда серебряный ложки находите?

— Серебряные! Хе, хе, хе… Где их найти-то?

— Случается, что кухарка с салфетки стряхнёт ложку в мусор…

— Другие находят, а я нет… Зато раз я нашёл такую находку, что редкость.

— Какую же?

— Отгадай-ка!

— Бумажник с деньгами?

— Нет! Лучше!

— Что бы это такое?

— Не угадаешь.

— Ну скажи!

— Ребёнка нашёл, малютку!

— В мусорной яме!

— Да! Новорождённого младенца!

— Бросил кто-то, как щенка…

— Экие люди на свете Божием есть…

— Ну, что же ты?

— Пошёл, заявил в полицейский участок!

— Ну-с, дальше что?

— Что? Известное дело! Подкидыша взяли, составили протокол и отослали в Воспитательный дом!

Крючошник, нагрузив мешок и сгибаясь в три погибели под тяжестью добычи, пошёл в следующий двор.

На пути он встретил другого крючошника.

— Здорово, товарищ!

— Рыбак рыбака видит издалека!

— Что, все обобрал?

— Ступай, ещё хватит и на тебя!

Что добывает крючошник из мусорных ям?

Всё, что попадается: кости, тряпки, рваную бумагу, битое стекло, жестяные коробки, старое железо, пробки, шпильки, булавки и т. п.

Таким образом, видно, что крючошник получает свой товар даром, не платя за него ни гроша. Посещают крючошники и загородную свалку городского мусора, копаясь в нём, точно гиена.

Ежедневно, рано утром, можно видеть, как по улицам Петербурга, точно трудолюбивые муравьи, пробираются к себе домой крючошники, с громоздкою ношею за плечами. Роясь в грязи, крючошник и сам бывает грязен.

Перейти на страницу:

Все книги серии Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции
Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

«Мы – Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин – авторы исторических детективов. Наши литературные герои расследуют преступления в Российской империи в конце XIX – начале XX века. И хотя по историческим меркам с тех пор прошло не так уж много времени, в жизни и быте людей, их психологии, поведении и представлениях произошли колоссальные изменения. И чтобы описать ту эпоху, не краснея потом перед знающими людьми, мы, прежде чем сесть за очередной рассказ или роман, изучаем источники: мемуары и дневники, газеты и журналы, справочники и отчеты, научные работы тех лет и беллетристику, архивные документы. Однако далеко не все известные нам сведения можно «упаковать» в формат беллетристического произведения. Поэтому до поры до времени множество интересных фактов оставалось в наших записных книжках. А потом появилась идея написать эту книгу: рассказать об истории Петербургской сыскной полиции, о том, как искали в прежние времена преступников в столице, о судьбах царских сыщиков и раскрытых ими делах…»

Валерий Владимирович Введенский , Иван Погонин , Николай Свечин

Документальная литература / Документальное
Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей
Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

Этот сборник является своего рода иллюстрацией к очерку «География зла» из книги-исследования «Повседневная жизнь Петербургской сыскной полиции». Книгу написали три известных автора исторических детективов Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин. Ее рамки не позволяли изобразить столичное «дно» в подробностях. И у читателей возник дефицит ощущений, как же тогда жили и выживали парии блестящего Петербурга… По счастью, остались зарисовки с натуры, талантливые и достоверные. Их сделали в свое время Н.Животов, Н.Свешников, Н.Карабчевский, А.Бахтиаров и Вс. Крестовский. Предлагаем вашему вниманию эти забытые тексты. Карабчевский – знаменитый адвокат, Свешников – не менее знаменитый пьяница и вор. Всеволод Крестовский до сих пор не нуждается в представлениях. Остальные – журналисты и бытописатели. Прочитав их зарисовки, вы станете лучше понимать реалии тогдашних сыщиков и тогдашних мазуриков…

Валерий Владимирович Введенский , Иван Погонин , Николай Свечин , сборник

Документальная литература / Документальное

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Лаврентий Берия. Кровавый прагматик
Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Эта книга – объективный и взвешенный взгляд на неоднозначную фигуру Лаврентия Павловича Берии, человека по-своему выдающегося, но исключительно неприятного, сделавшего Грузию процветающей республикой, возглавлявшего атомный проект, и в то же время приказавшего запытать тысячи невинных заключенных. В основе книги – большое количество неопубликованных документов грузинского НКВД-КГБ и ЦК компартии Грузии; десятки интервью исследователей и очевидцев событий, в том числе и тех, кто лично знал Берию. А также любопытные интригующие детали биографии Берии, на которые обычно не обращали внимания историки. Книгу иллюстрируют архивные снимки и оригинальные фотографии с мест событий, сделанные авторами и их коллегами.Для широкого круга читателей

Лев Яковлевич Лурье , Леонид Игоревич Маляров , Леонид И. Маляров

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное