Непонятый «Евгений Онегин»

К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале…

Татьяна являет собой контраст светскому обществу — но без вызова, она здесь притягательный центр — но без подражателей. Все любуются ею, но она одинока. Автор, более всех любящий свою героиню, не преувеличивает ее влияния. Именно в доме Татьяны дается кульминационный портрет высшего света.

Своеобразие общей его композиции в восьмой главе состоит в том, что вначале он дается легкими зарисовками на пересечении с центральными линиями романа — автора, Онегина, Татьяны (как — было только что показано). Затем следует компактный итог. «Цвет столицы» зарисован в XXIV, XXV (опубликованной автором в неполном составе) и в XXVI строфах. Здесь сказано все; далее поэт полностью сосредоточит внимание на «дорисовке» главных героев. Черновые варианты указанных строф более остры; они сглажены, как полагают исследователи, по цензурным соображениям. Думается, предпочтительнее видеть в этом отработку, уточнение авторской позиции. Первоначально возникал слишком резкий контраст двух тенденций. С одной стороны, показывалось умиротворяющее воздействие Татьяны: в своей гостиной она точно выступала законодательницей:

Хозяйкой светской и свободной
Был принят слог простонародный
И не пугал ее ушей
Живою странностью своей…

Описание подобных нравов было развернуто на две строфы. А результат? Гневная зарисовка «цвета столицы». И поэт смягчает обе тенденции, более сдержанно показывает как влияние Татьяны, так и иронию портретов гостей.

Но и в окончательном виде строфы носят определенный сатирический характер, позиции автора и его героев соединились в резком неприятии духоты светской жизни.

Внутренняя структура итогового группового портрета проста и прозрачна: она подчеркнута анафорой (тут был — тут были — тут было — тут был и т. д.). Общая композиция портрета уже встречалась на страницах романа: вначале четкая суммарная характеристика (здесь — в составе начального четверостишия XXIV строфы), затем ее расчленение и детализация. Детали не одинаковы по тщательности разработки, но тем эффектнее укладываются в общую картину, совершенно однородную по эмоциональному неприятию, резкому антагонизму.

В изображении светского общества Пушкин пробует буквально все тона: упоение этой жизнью, гордость высокой культурой, лукавую иронию, горечь разочарований, жалобы на духоту атмосферы, непримиримость сатирического отрицания. Последнее слово автора — одно из самых критически резких.

Картины народной жизни

Дворянское общество в трех его разновидностях — основная среда, в которой протекает жизнь главных героев пушкинского романа. Жизнь дворянского общества в присущих ей собственных формах образует основной фон романа. Основной, но не единственный. Сравнительно меньшее, но объективно важное место в романе занимает изображение других сторон действительности: это картины народной жизни, тоже важный содержательный компонент романа-энциклопедии. Вместе с тем это и превосходный материал для уяснения позиции поэта: мы вполне можем учиться у Пушкина принципам широкого мышления.

В слове «народ» Пушкин не «сливает» понятия «нация» и «демократия» (Б. В. Томашевский). Зато его сознание объемлет все оттенки понятия. В его позиции нет никакой предвзятости, она широка и универсальна. Для нас драгоценно, что эта позиция включает демократизм. Широта подхода заявлена сразу, начиная с первой главы.

Художественная структура изображения народа аналогична общим формам изображения фона: представлены бытовые зарисовки, групповые портреты, эпизодические и второстепенные персонажи.

В первой главе исключительное значение имеет строфа XXXV. По контрасту праздной жизни Онегина она воссоздает сценки жизни трудового Петербурга:

Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтинка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.