Неправосудные приговоры к смертной казни

Потерпевший Аболмасов Г. Г. показал, что 25 февраля 1983 г. работники милиции обманным путем увезли его и жену в Октябрьский РОВД под предлогом опознания их автомашины, якобы угнанной со станции техобслуживания. В милиции его допрашивали различные лица, в том числе следователь К., о различных вопросах, но в чем его подозревают, не говорили. В тот же день его задержали и поместили в ИВС. Только на 3-й день ему сообщили о смерти его матери и квартиранта Ковалева и стали добиваться от него признания в убийстве.

Прокурор Щ. в первые дни участвовал в его допросах, а некоторые допросы производил сам. На первом допросе Щ., добиваясь от него признания в совершении преступления, заявил: «Мы знаем, за что ты убил Ковалева, а вот за что ты убил свою мать?» Узнав от Щ. о смерти матери, он, Аболмасов, попросил его принять меры к сохранности дома и имущества, на что Щ. ответил: «Твой дом – тюрьма, тебе – 15 лет, жене – 10 лет лишения свободы, а сын будет помещен в детский дом».

На одном из допросов Щ. сказал, что якобы его малолетний сын говорит, что он, Аболмасов, убил свою мать.

Следователь К., допрашивая его, говорил, что его ждет расправа со стороны сокамерников, как с бывшим работником милиции, и смертная казнь по приговору суда, если он не признается в убийстве. Кроме того, будут устроены гонения на жену с ребенком. Добиваясь такого признания, К. неоднократно воспроизводил запись показаний его жены на магнитной ленте, в которых она уличала его в преступлении.

В этих же целях К. обещал, если он признает вину в убийстве, поместить его на некоторое время в психбольницу с последующим освобождением от уголовной ответственности, поскольку он является инвалидом в связи с черепно-мозговой травмой, или до суда содержать не в следственном изоляторе, а в изоляторе временного содержания, где он был бы огражден от притеснения со стороны сокамерников.

В начале мая 1983 г. К. и работник милиции Никитин на автомашине возили его по праздничному Краснодару и говорили ему, что он видит это последний раз в жизни, что жена его гуляет с любовником, собирается продать его автомашину, что она беременна не от него, Аболмасова. 7 и 8 мая 1983 г. его допрашивал Никитин, и он вынужден был оговорить себя.

В эти дни ему вызывали «скорую помощь», причем 8 мая при написании так называемой «явки с повинной» он потерял сознание. После оказания ему медицинской помощи Никитин заставил его дописать эту «явку с повинной». Тут же приехал К. и принудил его дать показания, которые занес в протокол. При этом Никитин и К. обещали до суда поместить его в ИВС, где он мог бы отдохнуть и набраться сил для борьбы за свое освобождение из-под стражи, куда он был заключен по ложному обвинению.

Потерпевшая Аболмасова В. И. показала, что когда ей с мужем предложили съездить на опознание их автомашины в Октябрьский РОВД, она оставила 5-летнего сына у соседки, рассчитывая вернуться домой через 2 часа, как ей сказали. В милиции ее допрашивали о том, чем они с мужем занимались 24 и 25 февраля 1983 г. Прокурор Щ. стал кричать на нее, обвинять, что она покрывает мужа, совершившего убийство. В тот же день ее задержали и, несмотря на то, что она невиновна, сказала о своей беременности, ее насильно отвезли в ИВС и поместили в камеру.

На следующий день во время допроса следователь К. принуждал ее сказать, что ее муж совершил преступление. При этом говорил, что имеются доказательства его вины, и он сам признался в убийстве. Если она не даст требуемых показаний, то будет отправлена в тюрьму, а сын – в детский дом.

Она отказалась оговорить мужа. После этого работники милиции уговаривали и принуждали ее дать нужные для следствия показания.

На третий день после задержания, во время допроса прокурор Щ. стал говорить ей, что у них имеется масса доказательств, подтверждающих, что убийство совершил ее муж, который в этом признался. Если она даст соответствующие показания, то будет освобождена. В противном случае ее отправят в тюрьму, а их ребенка в детский дом, при этом Щ. сказал, что она может повидаться со своим сыном. Но она отказалась, опасаясь, что ребенок может испугаться ее внешнего вида, который она имела в связи с арестом и болезненным состоянием.

Под влиянием всех этих мер она подписала протокол допроса, составленный прокурором Щ., в котором было сказано, что ее муж ночью 25 февраля 1983 г. неожиданно ушел из дома, а вернулся со следами крови на руках и одежде.

В тот же день такие же показания с записью на магнитную ленту она вынуждена была дать следователю К., а 28 февраля 1983 г. с выходом по месту ее жительства следователю Кузнецову, куда приезжал прокурор Щ. и оказывал давление, чтобы она повторила данные ему показания, иначе будет отправлена в тюрьму. После дачи ею требуемых показаний 28 февраля 1983 г. она была освобождена, в отношении ее была избрана мера пресечения – подписка о невыезде с места жительства, хотя обвинение ей не было предъявлено.

Показания потерпевших Аболмасовых соответствуют другим объективным данным.