«Непредсказуемый» Бродский (из цикла «Laterna Magica»)

Скучно жить, мой Евгений, куда ни странствуй,
Всюду жестокость и тупость воскликнут: “Здравствуй!
Вот и мы!”

Лень загонять в стихи их.Как сказано у поэта “на всех стихиях”.[309]

Это отступление позволяет мне начать разговор о той «изумительной лекции», так названной незадачливым студентом Иосифа.

Выше уже упоминалось, что в 1989 году Бродский был приглашен для напутственного слова на выпускную церемонию Дартмутского колледжа.

Приглашение это чрезвычайно почетно. Достаточно сказать, что в 1941 году с напутственной речью перед выпускниками мужской гимназии в Харроу выступил Уинстон Черчилль. В стенах американского университета в Вашингтоне (1963) произносил свою знаменитую речь Джон Кеннеди. В 2005 году перед выпускниками Стэнфорда выступал недоучившийся студент Стив Джобс, а два года спустя почин Стэнфорда подхватил и Гарвард, пригласив на эту роль Билла Гейтса. От гостей ожидалось услышать то, чего не знает ни один человек в мире: повесть о себе, о своем уникальном опыте и, главное, об уроках, извлеченных из неудач и падений. Предполагалось, что каждый студент, прослушав повесть человека, голыми руками построившего свою вселенную в миниатюре, вспомнит о ней в минуты отчаяния и неверия в себя. Билл Гейтс, например, предварил повесть о своих неудачах шутливым восклицанием: “Dad, I always told you I’d come back and get my degree” («Папа, я тебе всегда говорил, что вернусь и получу свой диплом»).

Итак, речь перед выпускниками может обернуться суровым испытанием, конечно, если оратор, следуя традиции, начнет рассказывать о том, где и когда он спотыкался. Но Бродский предпочел пренебречь традицией. «Перед началом академической процессии Иосиф снял свою твердую докторскую шапочку и, как диск фрисби, метнул ее Льву Лосеву, причем попал по лицу и разбил очки», – вспоминает студент, присутствовавший на церемонии. А повесть о себе он заменил ироническим панегириком, позаимствовав название у известного автора: «Похвала Скуке» – «Похвала Глупости», Иосиф Бродский – Эразм Роттердамский. И хотя само название могло внушать опасение, что стандартный протокол выступлений перед выпускниками университета соблюден не будет, Бродский, кажется, оправдал не только реальные, но и мнимые страхи.

Разочарование могло постигнуть и тех, кто наивно полагал, что лектор приглашен для того, чтобы вдохновить, наэлектризовать студенческую аудиторию, вселив в нее антрепренерский дух, т. е. стремление соединить в своей будущей деятельности творческий запал и мечту. Однако, вопреки оригинальному автору, Эразму, поведавшему читателю, что сочинил свой опус от нечего делать (во время тягомотного переезда из Италии в Англию в 1509 году), Бродский погрузился в свою топику с обстоятельностью человека, никогда из скуки не вылезавшего. И хотя здесь он, кажется, оставался верен себе, все же речь его была лишена оригинальности.

«Году в 1966-м – мне тогда было двадцать лет – один приятель дал мне почитать три короткие новеллы французского автора Анри де Ренье, переведенные на русский язык замечательным русским поэтом Михаилом Кузминым. Все, что было мне тогда известно о Ренье, это то, что он был одним из последних парнасцев, хорошим поэтом, но не великим вершителем. Все, что я знал наизусть из Кузмина, была горстка его “Александрийских песен” и “Городских голубей” – плюс мне была известна его репутация большого эстета, благочестивого православного и общепризнанного гомика. Я думаю, именно в таком порядке <…>.

Я не помню ни их названий, ни издателя; даже не помню их содержания. Мне представляется, что одна из этих новелл называлась “Провинциальные развлечения”, но не уверен и в этом. Я мог бы перепроверить, но друг, который дал мне эти книги, умер год назад, и я этого не сделал.