Непредсказуемый граф

– Я устал от толчеи и разговоров. Я не большой любитель балов, – сказал он, не вполне, впрочем, искренне. Не ради собственного удовольствия он посещает все эти шумные сборища, где всеми правдами и неправдами старается заполучить нужную ему информацию… Но нет, он не позволит отцу испоганить и эти драгоценные минуты. – Теперь ваша очередь отвечать.

* * *

Кэролайн устала притворяться. Была не была, решила она.

– Я надеялась, что встречу вас здесь.

Чувственный блеск в его глазах зажегся и погас.

– Честность может принести вам больше вреда, чем пользы. Окажись на моем месте другой джентльмен, он не преминул бы воспользоваться вашим чистосердечием.

Взгляд его сделался жестким, злым. Но Кэролайн это не остановило.

– Совет закоренелого грешника?

Линдси рассмеялся. Кажется, он наступил на собственные грабли. Кэролайн улыбнулась в ответ. Он уверенно вел ее, ни разу не сбившись с ритма и не нарушив приличий.

– Не лишенного здравомыслия.

– Тогда я приму ваш совет к сведению. Вы лучше меня знаете лондонское общество.

– Лучше – это верно, но с вашим темпом вы скоро меня обгоните.

– Мы покидали Италию в спешке – так захотел мой отец. Но мать не была против, и я тоже. Мне уже двадцать – давно пора замуж.

– Мерить жизнь годами – неверно. Возраст определяется опытом: чем больше испытал, тем ты старше.

Если даже Кэролайн не была с ним согласна, он по меньшей мере заставил ее посмотреть на привычные понятия с иного ракурса.

– Если оптимизм – признак молодости, то определять возраст можно по запасам оптимизма, – подхватила она, – чем его у тебя больше, тем ты моложе.

Линдси, похоже, отнесся к ее оценке всерьез.

– Оптимизм – великая сила, – сказал он, – но при определенных условиях сила может обернуться слабостью. Главное, не упустить момент и вовремя перевернуть доску: и вот уже слабость стала силой, и так, пока не надоест. Сыграть с судьбой вничью – вполне почетно. Зато не будешь знать ни боли, ни разочарований.

Кэролайн не требовалось слишком пристально вдумываться в его слова: она поняла главное – это было нечто вроде исповеди. Линдси приоткрыл ей свою душу. Разве она не этого хотела? Разве она не мечтала узнать его лучше? Но отчего-то сейчас ей не хотелось углубляться в дебри чужой души, да и своей тоже. Пусть разговор будет легким и воздушным, как танец. Как вальс.

– Вы так проницательны! Мне бы хоть чуточку вашего таланта. Поделитесь, милорд?

– Извольте. Мой метод прост: придерживаться позиции наблюдателя и держаться подальше от коварных интриганок-мамаш и их строящих глазки всем подряд и по-дурацки хихикающих дочерей.

– Стоит ли напоминать, чему я стала свидетельницей в кабинете лорда Альбертсона? Я имею представление о том, какой позиции вы придерживаетесь и с кем.

– Лиса, – усмехнулся Линдси. – Нельзя быть такой хитрой.

Трактовать его слова как комплимент было бы, пожалуй, неверно.

– Вы уверены, что одной вашей улыбки хватит, чтобы я лужицей растеклась у ваших ног, – сердито глядя ему прямо в глаза, сказала Кэролайн. – Вы слишком самонадеянны.

– И все же я вам нравлюсь.

Она не знала, как на это ответить.

– Я могу поделиться с вами кое-какой информацией, если вы того хотите, – пошел на мировую Линдси. – К примеру, я мог бы дать совет по поводу того, от кого из джентльменов стоит держаться подальше.

Мать ее была щедра на советы, и все они раздражали Кэролайн уже потому, что противоречили ее собственным представлениям и взглядам. Было бы любопытно услышать совет графа – пусть лишь затем, чтобы оценить свою реакцию на его слова.

– Так вы эксперт в том, что касается холостяков «на выданье»? – спросила Кэролайн, наслаждаясь моментом.

– Вовсе нет, – рассмеялся Линдси. Его смех, вибрации его голоса будили в ней чувственность. – Зато я прекрасно знаю, как функционирует мужской мозг.

– Понимаю. – Кэролайн отважилась улыбнуться в ответ. – Вы могли бы сказать, с кем о чем лучше говорить?

– Я бы не осмелился, – покачал головой Линдси. – Красноречия у вас больше, чем вы думаете.

– Спасибо, – вполне искренне поблагодарила его Кэролайн. С его одобрения она решила пойти еще дальше в своей откровенности. – По мнению моей матери, то, что принято называть волнениями плоти, мы, женщины, должны пресекать: перебить долгой прогулкой или требующим предельного сосредоточения рукоделием. Ведь то, что не возбраняется чувствовать мужчине, истинная леди испытывать не должна.

– Не хочу обидеть вашу маму, но я с ней не согласен. – Линдси смотрел ей в глаза и силой взгляда удерживал ее взгляд. – Отпустите свои желания на свободу, Кэролайн. В том, что касается наслаждения, женщины ничем не отличаются от мужчин. Они лишь более деликатны и грациозны в проявлении желаний.

Они остановились, замерев; оба чувствовали сгущавшееся напряжение. Кэролайн страшно хотелось, чтобы он снова ее поцеловал. Хотел ли он того же? Не может быть, чтобы не хотел. Или это взаимное притяжение лишь плод ее романтического воображения?