Непрекрасная Элена

Бой проще и честнее разумной речи… Но Сим перемогал. Он нащупал лист, несколько раз сжал и расслабил кисть руки, снова принялся писать — наугад, в темноте, не видя букв. Впрочем, Старику не важны буквы, он слепец, он увидит главное.

«Сейчас Арина без сознания повторяет плач умирающего валга. Щенка — голос тонкий. Вот таков клинок беды, упрятанный ведьмами в темную память Арины. Старик, тебе придется самому искать способ поговорить с валгами. Кроме тебя, миром дела никто не разрешит, всё это ужасная ошибка, месть лишь ухудшит…»

Снова с хрустом и ревом сшиблись двое — одинец и Эт.

Атаман скатал письмо в плотный шарик и убрал в кожаный мешочек. Скомкал, на ощупь нашел щель в скале и забил мешочек поглубже. Положил сверху камень, насыпал песка, крошева… Заровнял. Подтянул к себе девочку и устроил под скалой. Переместился мимо неё по тропе выше, к самой кромке узости. Сим не сомневался: валги взберутся и по отвесной скале, чтобы обойти бой. Они умны, и значит, сунутся к Эту со спины. Подпускать их никак нельзя… покуда есть силы.

Пальцы погладили рукоять длинного ножа. Тьма в душе всколыхнулась и поднялась выше, как вода в весенней реке — холодная, но яростная… Тьма желала накрыть атамана с головой.

Сим сглотнул и попытался себя урезонить. Может, бой еще не стал неизбежным? Может, слова еще имеют силу?

На тропе снова тихо. Эт и его враг опять не убили. И опять не решились замириться. Атаман вздохнул, поморщился… и разобрал тихий скрип песка. Обернулся и увидел то, чего опасался более всего.

Мимо подвинувшегося к самой пропасти одинца прошествовала валга-эри, по седине воротника и спины видно, совсем дряхлая… хотя нет: она — настоящая валга-цай. Сим еще раз вгляделся, проверил признаки и более не сомневался: особенное строение горла, широкая пасть и совсем короткие уши, которые могут плотно закрываться внешними клапанами.

Цай — высшая в стае. Неоспоримая в своих решениях в мирное время и страшнейшая, если вынудить её к немирью. Совсем старуха… Спина провалилась, каждый шаг на изуродованных болезнью лапах — пытка. И всё же она здесь, она шагает сама. Значит, дело важнейшее. Ей надо увидеть лично… что? Гибель врага? Свершение какого-то давнего намерения?

— Мы не враги, — Сим вернул нож в ножны, медленно поднял руки, показал раскрытые ладони. — Мы не желаем боя и храним давний договор.

Валга усмехнулась — движение губ получилось внятным и каким-то усталым. Она остановилась. Отдышалась… Сила старых — обманчива и сокрыта за их слабостью.

Атаман повторил слова о мире и попытался встать рядом с Этом, еще раз что-то объяснить… Но друг отшвырнул, не дал такой возможности. Валга-цай уже широко расставила лапы, опустила голову…

Эт успел поднять руку — так же он недавно защищал людей от грозы.

Удар звука Эт принял на себя, но именно поэтому атаман ощутил его во всех подробностях. Вот дрогнул и стал мелко трепетать воздух, он напитался смертью — весь, до ладони Эта. Беловолосый зарычал от боли… и удержал незримый щит. Но сам покачнулся, упал на колено, опираясь второй рукой о камни. Атаман следил за другом, обратившись в камень.

Эт держал защиту. Рык валги-цай не убил Сима, не изуродовал, но обездвижил. Хотя — слух отказал, дыхание сперва пресеклось, а после трудно, медленно восстановилось… Зрение померкло, ночь сделалась мрачна и однотонна. Лишь силуэт Эта угадывался, а отчасти придумывался. И еще в гаснущем сознании билась последняя мысль: нового удара звука не выдержать даже ему, сыну дикого поля.

Но звук на сей раз пришел… сверху?

Звук был неожиданный, он удивил и отвлек всех: Эта, черного одинца, даже старую валгу-цай.

Сим, оглохнув, не слышал звука, но видел его проявления: валги припали к земле, словно их пришибло. Затем — вот странное дело — к атаману вернулся слух, пусть и ослабленный. Сим разобрал удаляющийся громовой раскат… И приближающийся сверху, из ночного неба, нелепейший и невозможный визг на два голоса.

— Ма-ма-а-а…

— Йях-ца-й-а-чауйчаа…

Валга-цай рывком села, хрипло выдохнула и не смогла закрыть пасть. Она задрала морду, забыв о прежних планах и подслеповато щурясь ввысь, в неведомое.

Одинец мигом оказался рядом, подставил бок, ограждая старую от пропасти. Намотал хвост на её седой воротник, поддержал шею — и тоже посмотрел вверх. Атаман покосился на Эта. Друг выглядел ужасно, кровь шла и носом, и из ушей. Эт бессильно откинулся на спину, прильнул к скале. Кажется, он постепенно утрачивал скудные остатки сил и ясность сознания.

— А-аа… кропова стропа, — внятно, но непонятно орал в вышине человек.

— Уф-йа-яц-цох, — восторженно выл и щелкал зверь.

Звук ближе и ближе…