Непрекрасная Элена

Эт опустился на колени перед Ариной. Поставил правой рукой прямо в подсохшую грязь медный чайник — пар клокотал и норовил поднять плотно пригнанную крышку. Левой рукой Эт протянул Арине кружку из толстой глины, и атаман отметил: узор на кружке не степной. Лепными бусинами-ягодами украшают посуду лесники. Сим нахмурился и подался вперед, всмотрелся. Всё верно, чайник тоже работы северных мастеровых. Но прежде Эт не посещал лес! Совершенно точно, иначе о нем бы слышали, и сам он принес бы хоть раз приметную травинку, веточку…

Что изменилось? Когда вызрели перемены?

Беловолосый по-звериному встряхнулся, согнал влагу с волос. Атаман напрягся пуще прежнего. Всегда, сколько он помнил друга в нынешнем его состоянии, волосы Эта занавешивали лицо ниже глаз, а кое-где пряди падали до подбородка. Сейчас волосы были заплетены от висков в две косички. Опрятно! И обе косички соединялись на затылке, прихваченные шнурком с деревянными и костяными бусинами. Сим перестал дышать. Он увидел лицо друга — целиком, подробно. Лоб высокий… брови довольно широкие и темные. И глаза! У Эта крупные, почти круглые глаза. Нос у него с едва приметной горбинкой. Хотя нет, нос был перебит еще тогда, в раннем детстве…

— Эт, — шепнул непослушными губами атаман. — Дэни, что происходит?

Друг не отозвался. Он смотрел на Арину в упор, спокойно. Протягивал ей кружку.

Терпеливо ждал, пока девочка очнется и сможет принять подарок. Тогда Эт наполнил кружку кипятком. Арина кивнула, сморгнула слезинку. Плотнее обняла кружку ладонями, согрела пальцы и продолжила жадно, настойчиво всматриваться в глаза Эта. Хотя друг уже два года — да, самое меньшее два, Сим помнил это всей болью души! — не смотрел людям в глаза. Как зверь… Ведь звери не выносят прямого взгляда. Даже валгам он тяжел. Но сейчас Эт смотрел, принимал взгляд… и ничуть не беспокоился.

— Свеча, тепло, — выговорила Арина. Быстро выпила кипяток, подышала открытым ртом, обжегшись. Первый раз со времени прихода страшного ветра улыбнулась, хотя ей было больно. — Я постараюсь.

Эт снова наполнил кружку, протянул атаману. Сунул в руку, и только тогда Сим очнулся, быстро выпил горячий настой. Уж степные-то травы от лесных он умел отличить! Тем более травы с медом и древесной корой… Откуда у Эта чайник? Кто приготовил отвар? Для кого? Вопросов в голове атамана накопилось так много, все они звучали настолько громко, что для Смертеня не осталось места… буря отодвинулась, сделалась неважна. Эт глядит осмысленно! Улыбается… Страшно позволять себе надежду, но вдруг он скоро заговорит? Произнесет слово, осознанное слово, а не безнадежное, невпопад бросаемое по всякому поводу «на охоту»…

Атаман вернул кружку. Проследил, как Эт выливает в неё остатки кипятка, ставит кружку перед валгом, придерживает, наклонив.

Вороной одинец старательно вылакал горячий отвар из узкой емкости, неудобной ему. Облизнулся: тоже рад ощутить запах леса. Того самого северного леса, куда устремлены надежды всей его стаи.

Эт поболтал чайник, перевернул — пусто. Коротко и остро глянул на друга, и атаман снова ощутил горячее любопытство. У беловолосого — осмысленный, четко нацеленный взгляд! Невероятно. По спине пробежали мурашки. Невесть с чего в ушах зазвенело на миг: «Белое-белое…», даже вспомнился голос тощей девки, упавшей с неба. Если она ведьма, особенная ведьма, тогда… Хотя — нет! Эта пытались звать в круг людской жизни едва ли не все ведьмы степи. Он не слышал и не слушал.

Светлые волосы взметнулись, как вспышка. Эт резко глянул на юг. Волосы зависли сияющим пухом вокруг головы, и лишь затем стали медленно укладываться на плечи. Эт оставался здесь, хотя его уже позвали. Он даже отвернулся от своего долга и снова посмотрел на Арину. Протянул легкие ладони, помог ведьме сложить лодочкой её руки. На миг придержал её лодочку своими длинными легкими пальцами — и сгинул. Смазался в движении, истаял, как пар… Кружка и чайник остались на прежних местах. Арина все еще глядела в глаза сына дикого поля, который теперь, наверное, уже возник у берега моря… или где угодно еще.

Смертень ударил в полную силу, грохот взломал хрупкую скорлупу покоя, созданную присутствием Эта. Утробно-басовитый, леденящий душу вой продрал до костей. Загнал в основание черепа гвоздь ядовитого отчаяния… Страх потёк по спине каплями-мурашками… И — не совладал с волей и светом души. Атаман осторожно приоткрыл глаза. Он мог дышать, мог осознавать себя, хотя самый жуткий из ветров мира набрал полноту силы. Смертень налёг на скалы, усилие длилось и длилось… Мир чернел, выгорал дотла! Атаман плотнее обнял названую сестру, опасаясь, что она все же сорвется и побежит…

Но ведьма сидела спокойно, даже расслабленно. Сим заставил себя справиться с судорогой и повернул голову. Увидел лицо девочки, её прикрытые веки и… улыбку на губах? Сим ответно улыбнулся. Ведьма справилась со своим страхом, дремучим, как северный лес. Арина прошла лес насквозь — и нашла свой дар. Крохотный, как свечной язычок. Легкий, как дыхание ребенка. И такой же ценный.