Непрекрасная Элена

— Есть… Интересно разговариваем, — поморщился Сим. Глянул на юнца, как раз вставшего в арке входа. — Беги к Штейну. Пусть соберет пальцы тьмы в шатре Старика. Скажи, мы увязли в таком, что похуже войны. Семь или восемь сотен ведьм, и все хотят жить, есть и найти себе хозяина, чтобы проклясть его врагов. Да уж, беда пострашнее жора… Мы упустили тех, кто затеял игру. Здесь их зовут хужаби. Они — наш настоящий враг, и наверняка они успели найти себе новое убежище. Я думаю, жадные жители города Самах единожды открыли ведьмам лаз и так перехитрили сами себя. Оружие предков ведьмы могли заполучить только в городе. Всё… Ну, что стоишь? Беги.

— Меня зовут Нур. — Парень широко улыбнулся. — Я уже бегу. Я видел, как вы их! Я видел… Эт бы, и тот не сделал больше. Я сложу песню!

— Так и знал, — Сим погладил ножны и подмигнул спящему клинку Мурамасы. — Тебя тоже не забудут прославить. Опять назовут пьющим кровь и мстительным. Хотя ты всего лишь… сильный. По пустякам на детишек не скалишься.

— Он воссиял в ночи, полной луне подобный, — кричал на бегу неугомонный Нур, возомнив себя слагателем песен. — Яростный меч его… крови испить желал…

Голос удалялся быстро, и хотя бы это радовало. Сим вздохнул, прикрыл глаза и расслабился. Сперва было тихо. Но скоро со стороны пещер зашуршали шаги многих ног. Отчетливее потянуло холодом, плесенью.

Атаман отдыхал, не тратил себя на малозначительное. Он знал, что мимо крадутся один за другим «охотники», протирают спинами дальнюю стену пещеры. Все пока еще вооружены, но им так страшно, что страх полностью подчинил их и победил. Один за другим охотники покидают пещеру и бросают оружие в расщелину… Шествие повинных сопровождают вздохи, бряцанье, звон.

Плещется вода: здешние люди исполнительны, им велели смыть кровь и убрать трупы, они торопливо и усердно делают это. И даже не пытаются сбежать! Они слишком долго жили во тьме, где нет рассвета, нет даже тонкого лучика надежды.

— Баба Бина, он мне выбрал красивое имя. Айслу. Вот так… Он, может, даже возьмет меня в свой шатер, — едва слышно зашелестело вдали. — А что? Я полезная. Послушная. Танцевать ты меня выучила. Баба, а ты знаешь, сколько у него жен? У такого… такого… наверняка ужас как много. Молоденьких.

— Глупая ты, ой глупая, — прокаркал старческий голос. — И как это тебя не убили? Сказано было, вход завалить. Ну хоть не стреляли…

Сим фыркнул, подумав, до чего полезна бывает глухота. Избавляет от страхов и вины за чужие ошибки. Ночь в душе совсем иссякла. Дышалось кое-как, ребра болели. Ныли жилы под коленом, слева особенно сильно. Правый локоть саднило. Мелкие и крупные порезы кровоточили. В ушах шумело морским прибоем, то тише — то громче.

— Вода, — один из ближних опустился на колени рядом, и только тогда Сим увидел его и узнал. — Ты как? Сам дойдешь или собрать носилки? Штейн скрипит зубами, аж жутко. Ждёт…

— Сам, если с опорой, — напившись, предположил Сим. — Позови хоть кого, старуху надо проводить. Или отнести. Она еле шаркает, так?

— И сильно хромает. Устрою. Сим, они же… тёмные, — шепотом напомнил ближний. — Закон же. Ты с весны вовсе дикий стал. Новое тебе подай, и погуще. Валги меж шатров бродят, а тебе и того мало. Сим, а ну их! Домой бы тебе, домой… кожа да кости. Глянуть жутко, светишься насквозь.

— Ты славный нянька, — скривился атаман. Поморгал и прищурился, глядя на вновь прибывших. — Апа? Вы и есть апа Бина? Я от всей души надеюсь, хотя бы вы услышите меня. Не надо никого проклинать. Не надо называть хозяином. Или нам быстро не решить насущного.

— Что же насущно отчему Симу? — прохрипела старуха, пытаясь устоять на слабых ногах. — Уморить нас ты, вроде, и не рад. Слух был, дурной ты. Верный слух, теперь сама вижу. Дурной Сим. На упрямство, как на кол, насаженный.

— Апа, давайте выведем детей и загоним в норы крыс, а после поругаемся.

Старуха мелко закивала, без новых возражений позволила двум ближним Сима поддеть себя под локти и вести, а скорее — нести. Атаман и сам навалился на крепкое плечо, чтобы не отставать. Рядом вприпрыжку бежала Айслу и без умолку восхваляла мудрость и силу хозяина…

Сим брел и недоумевал: ущелье выглядит совсем не так, как вчера. Завалы камней, бревна какие-то… А в памяти так пусто — хоть вой. Он здесь шел в Ночи? Ничего знакомого. Ничего вообще. Тошно, мутно на душе. Хочется как можно скорее и дальше уйти отсюда. Сим напряг шею, сощурился и стал всматриваться вперед, злясь на мерцающее, ненадежное зрение.

Старик и Ганс стояли высоко, на светлом фоне скорого утра, на стыке долины и ущелья. Смотрели молча, как ковыляет Сим, как причитает Айслу, как жует губами и молчит старуха, упрямо не веря в выживание и всё же опасаясь первым словом спугнуть нелепую надежду… Всё было зыбко и утомительно.

Вдруг мимо ноги молнией скользнул Кузя. В несколько прыжков оказался рядом с Гансом. Сплюнул ему под ноги здоровенную тушу крысы — в половину себя! — и заверещал, победно крутя хвостом.