Непрекрасная Элена

Сим чуть приметно растянул губы в улыбке-оскале. Он спускался по руслу, где недавно тёк голос щенка. Он сейчас понимал совершенно точно, кто из врагов испытал сострадание к Кузе, услышав его плач — а кто пожелал добить малыша… Жалостливых поблизости пока не замечалось.

Воздух наполнился свистом и воем. Тут и там цветками раскрывалась дернина, камень свистел мелкими осколками. Новая ловушка была начинена оружием предков. Как всегда, от запаха пороха и гари Ночь стала густеть особенно остро, внятно. Зверь в душе сделался огромен… Зверь, который в своей вольной дикости ненавидит город, предков и оружие.

Запахи смешались и наслоились, усилили безумие, облегчили движение сквозь Ночь. Кровью запахло гуще. Сим уже совсем слабо сознавал и помнил себя. Бой, движение по ущелью — все воспринималось рывками. Словно из цельной картины с мясом драли клочья реальности… Вот слева вывернулся из засады мелкий и поразительно быстрый враг, он хрипел и рычал — отравленный своей Ночью, не природной, а данной ему ведьмами. «К утру исчерпает себя и умрёт, даже без единой раны на теле», — мелькнуло мимо сознания. Клинок прорубил ребра врага от подмышки, вскрыл легкое и провернулся в ране…

Смерть двумя веерами стрел и пуль перекрыла ущелье… Сим скользнул в узкий зазор меж бедами и оставил их позади.

Трое Снова встали стеной — потребовали ближнего боя, все были пьяны ведьмовской Ночью. Симу они казались бешеными зверьками — пустоглазые, на губах пузырится пена… Сим положил их не сразу, истратил время и силы, ощутил горячее слева на боку. Перешагнул боль и затанцевал дальше, вглубь ущелья.

Опять был обвал. Опять в лицо летели проклятия, которые тяжелее камней…

Ночь густела и делалась… веселее. Жалкие осколки разума не могли принять эту кошмарную радость, для человека ничуть не годную. Последние песчинки осознанности крошились в пыль.

Воля и легкость переполняли тело. Ночь делала возможным, допустимым — совершенно все! Делала бой желанным, а любую плату за победу — посильной…

Сим очнулся и смог хоть немного осознать себя лишь в широкой арке входа в первую пещеру.

Сильно пахло кровью, ведьминой лавандой и дымом. Легкие горели, вязкие капли щекотали кожу, сбегали по плечу, по боку… Слегка знобило. А за спиной было тихо и пусто. Вопрос входа в пещеру решился однозначно. И — просто. Впереди тоже всё было очень и очень правильно: только враги, понятные и досягаемые.

В десяти шагах стояла ведьма, она глядела на прибывшего и часто, глубоко вздыхала всей грудью. Довольно молодая, с роскошной плотью, едва прикрытой и аппетитной для любого… зверя. Она в полную силу использовала дар, чтобы раздуть лавандовую притягательность, разжечь похоть. Глупое дело, неуместное. Ночь — время охоты. И, если зверь учуял страх, прочее ему неинтересно. А страха в пещере — вдоволь!

Сим втянул ноздрями пот и лаванду, усмехнулся. Бой утолил злость и накормил жажду разрушения. Сейчас атаман уже сознавал в себе крепнущее человеческое начало, в том числе — способность выговаривать слова и вкладывать в них смысл.

— Ночь, — негромко сказал Сим и наклонил голову. Вслушался в эхо, шуршащее по коридорам и переходам пещер дальше, глубже… — Моя ночь. Говори, будешь жить. Дай мне то, что в твоей душе. Правду дай. Ложь разозлит меня.

Ведьма сглотнула, закашлялась и сникла. Дрожащей рукой нащупала край ниши, грубо вырубленной в камне, села.

— Никто не мог пройти сюда, — едва выговорила она.

— Тот прежний Сим, который едва добрёл до скал и встретил там степную стаю валгов, не справился бы. Но я переболел, я стал сильнее. Я понял, насколько сильнее, лишь теперь, когда миновал нынешнюю Ночь. Говори! В молчании я теряю рассудок. Совсем без рассудка… плохо, меня до утра никто не остановит. Даже я сам.

Сим тронул кончиками пальцев сталь лезвия. Погладил узор, любуясь им и понимая: свежий багрянец превосходно дополняет прихотливую древнюю вязь…

— А что мы можем? — всхлипнула ведьма, и запах лаванды резко, в одно мгновение, увял. — Что? Старшие и сильные ушли давно. Они ушли, как только поняли, что атаман степи проявил себя. Что это был ты! Что ты жив! Они сбежали, всё бросили… Всех, вот так! Кто поверит, если выскажу правду, такую вот правду? Кому вообще нужно слушать нас? Темная ведьма по закону степи должна умереть. Мы знаем! Что же нам делать? Мы просто защищаемся.

— Для начала могли попробовать говорить со Стариком. Попросить внимания у Ганса. Проверить, согласны ли они оставить жизнь хотя бы детям, — вслух подумал Сим.

Посмотрел на свои руки. От одежды мало что уцелело. Лохмотья, да и они так истрепаны — не прикрывают и локтей. Ткань мокрая и темная. Кожа своего цвета не имеет: во много слоёв покрыта грязью и кровью, узор так прихотлив, словно руки — из той же древней стали предков… завитки, потёки, резкие мазки, а еще тут и там трещинки свежих шрамов… Сим нахмурился и осторожно, со второй попытки, убрал клинок в ножны. Сталь была сыта, но не желала засыпать. Она противилась приходу рассвета. Ночь вдохновила ее.