Непрекрасная Элена

Шатер Старика был разбит на склоне, чуть в стороне от главного лагеря — как обычно. Сим сразу выделил его среди прочих. Такой знакомый, такой важный шатер. Почти что дом родной… Потрепанный войлок, много раз чиненный. Тут и там вышивки. Люди, которым посчастливилось гостить у Старика, любили украшать его жилище знаками рода или узорами, выдуманными по случаю. Сим усмехнулся, представил памятный знак от Кузи — дыру в войлоке точно в размер пасти. Старик бы оценил… то есть еще оценит. Он определённо захочет познакомиться с белым щенком, а после и подружиться.

— Прошу, проходите, — Сим отвел край полога и поклонился, приглашая принцессу. — Нет угрозы. Запах дыма пропитывает все жилища людей степи. — Оглянулся на наставника Арины, который суетился, пытался спешиться из высокого седла без помощи: — Апа Пётра, не стоит утруждать себя. У нас принято помогать всем, кто старше.

Еще бормоча пояснения, Сим уже нырнул в полумрак и быстро разбросал подушки, очищая место для валги.

— Я пересек степь и вернулся. С лесом теперь мир. С валгами севера много нового. — Быстро сказал он, глянул в лицо Старика и чуть расслабился: здоров, не устал и не кашляет… — Привёл гостей. Вот валга-эри с севера, а вот апа Пётра, он лекарь и он вышел из города. Всё. Скажи теперь ты: что ведьмы?

— Как ты учуял, так и есть. В точности, — отозвался Старик, потрогал руны, разбросанные по шкуре варана. — Да-а… Чего нельзя вычерпать, то и не стоит попусту баламутить черпаком слов. Иди. Они не желают говорить и слушать. Внутри горы нет согласия, но есть смерть разных пород. Ганс сказал, при входе стража в защите предков. Думаю, и оружие предков у них есть. Ты вернулся невозможно скоро. Ты полон Ночью, это к пользе. Иди уже! Или снова тебе надобен мой пинок?

— Скажи еще, что я пацан и не умею решать. Так уютно, так привычно…

— Я промолчу.

— Даже ты не желаешь унять меня, — оскалился Сим. Поклонился валге. — Принцесса, прошу: в мою Ночь не вмешивайтесь сами и не дайте вмешаться вашим акэни. Не знаю, что может родиться общего у людей и валгов, но пусть нас свяжет мир, а не война. Люди жадные. Однажды использовав вас, мы не уймемся. Ваш хвост… — Сим осторожно тронул хвост и подвинул кончик к руке Старика. — Вот так, знакомьтесь, он для людей сродни валге-цай, он — человек-цай! Он сможет думать ярко и внятно. Всё.

Сим поклонился Старику и покинул шатер. В голове гудело. Пьяная тошнота раскачивала мир, готовилась разбить его в острые осколки немирья. Речь давалась с трудом, и немалым. Слова не смешивались с ночью в душе… как масло не мешается с водой. Сим оскалился. Он, знающий в себе ночь, должен был понять, отчего невнятна речь Эли. И отчего её понимает Май. Только для Эли «погружение» — еще не Ночь. Тогда — что?

— Отчий…

Сим налетел на преграду, смахнул её в сторону и вздрогнул, даже споткнулся. Осознал, что его кто-то позвал. Еще несколько шагов… и Сим остановился, обернулся. Проморгался, сосредоточил внимание… В траве, шмыгая носом и смущенно пряча свежую ссадину на скуле, копошился юнец. Знакомый? Да: надо же, опять он попался на пути! Внук шатрового, не умеющий решать. Откуда он здесь? Вон ближние, они понятны. Знают, чем грозит всякому Ночь в душе Сима, не лезут под руку. Но — явились, для своего атамана они… акэни. Бегущие следом, готовые выслушать приказ. Но пацан-то?

Рука уже решила, как следует поступить. Дотянулась, рывком подняла юнца, встряхнула за шкирку… за шиворот. Толкнула назад и вбок — мол, если ты неуёмный, дозволяю тащиться в хвосте. Пока что — так.

Сим запрокинул голову, зажмурился и долго слушал ночь в мире и в себе. Роса и дым, тревога и азарт. Так пахнет в лагере живых. Хорошо…

Атаман опустил голову и исподлобья уставился во тьму ущелья. Оттуда тянуло ведьминой лавандой и гнилью. А еще страхом тысячи оттенков и смыслов. Из страха так легко выступает кровь… Сим встряхнулся и побрел напрямик, не заботясь более о мелочах вроде поиска тропы. Туман холодил лицо, немного отрезвлял. Шелестели шаги за спиной, раздражали и злили. Сейчас за спиной должно быть пусто! Никто не нужен. Никто. Сим терпел злость и ускорял шаг. Одна тяжесть налегала на спину, иная упруго давила в грудь. Они постепенно уравновешивались… И резко пропали, когда сделались одинаковы. Сим обернулся, мрачно глянул на ближних. Те молча поклонились и отпрянули. Двое самых разумных поддели под локти юнца, придержали — чтобы не полез, куда не следует.

Челюсти едва удалось разжать. Губы охотно скалились, но для речи они были не годны. Жесткие, натянутые…

— Йях, — негромко вздохнули рядом.

Странно: голос Кузи не вызвал ни злости, ни даже беспокойства. Ночь души не расплескалась и не взволновалась… Сим покосился на щенка, сияющего, как лунный призрак. Глаза — осознал атаман и опять не удивился — синие, огромные. Эли сразу увидела. А он вот — только теперь.