Непрекрасная Элена

Ведьма сникла, сползла на пол и подобрала ноги. Сейчас она ощущала себя голой и ничтожной. Это было по-настоящему, ведьма больше не притворялась, как делала недавно, когда отчасти разыгрывала истерику и пыталась бить на жалость.

Шмыгнула носом, вытерла сопли и слезы.

— От тебя отскакивают проклятия. Ты хуже, чем зверь. Крыс мои проклятия пробивают. Даже крупных.

На сей раз ведьма говорила с долей завистливого уважения. Устало, обреченно. И потому спокойно.

— Ты совсем не радовалась, когда плакал Кузя, — задумался Сим. — Вот почему я остановился и убрал клинок в ножны, и одолел свою Ночь. Так. Давай закончим с криками и проклятиями. Сколько вас с в пещерах? Сто, тысяча, больше…

— Сотен пять в нижних пещерах, это с детьми. Еще три сотни безмозглых и куколок. Верхние пещеры… о них знаю меньше. Оттуда многие ушли.

— Что же с вами делать, — поморщился Сим. — У вас есть главный, хоть кто-то?

— Старая Бина. Раньше сильная была ведьма. Самая сильная, так вот. После внутри сломалась и стала странной… Только мы всё равно слушаемся её. Когда она в уме, — грустно добавила ведьма, помолчала и вскинулась, оживляясь. — Что, найдёшь нам новых хозяев?

— Кто стрелял в меня?

— Охотники. Ну… еще там и там шептухи, они проклинали. А толку? — Ведьма заискивающе улыбнулась и попробовала поправить волосы. Сразу запахло лавандой. — Я умею быть послушной. Если меня не бить и хорошо кормить, я отплачу сполна. Голос ко мне вернется, вот правда. Тогда я стану полезная.

Сим поморщился и отмахнулся, ощутил, что Ночь понемногу уходит, а груз пролитой крови наваливается на плечи, требует осмысления и работы души.

— Охотники и шептухи. Начнём с них. Оружие пусть бросают туда, — Сим указал на расщелинку близ входа в пещеру. — Далее. Убрать трупы и вымыть тут… дочиста. Ты отчетливо понимаешь, что стрелять больше нельзя? В долине три тысячи воинов. И еще ученики Старика, ближние Штейна, мои люди… Им привычнее и проще убить вас. Потому что тёмных ведьм в степи считают злом.

— Я понимаю. Я скажу Бине… хозяин, — быстро закивала ведьма. — Может, вы пожелаете выбрать мне новое имя. Прежняя моя хозяйка звала меня Шапшак. Можете просто сказать: «Эй, ты!». Я прибегу. Я уже запомнила голос хозяина.

— Тебе лет тридцать? — вслух прикинул Сим, рассматривая шрамы на руках ведьмы, первые седые прядки в волосах и сутулость плеч.

Душе стало больно. По всему судя, эта Шапшак — женщина не пустая. Ведь вышла и говорит с отчим, что вовсе не просто. Старается не для себя, помнит о людях за спиной. А в то же время — унижается, льстит, признает себя вещью. Неужели Арину сделали бы к тридцати такой же услужливой, изуродованной? Ведьма поняла взгляд по-своему, заискивающе улыбнулась, прикрыла рот ладонью. Это было отчасти фальшивое заигрывание, а отчасти — желание спрятать щербину. Слева вверху не хватало двух зубов. Губу портил шрам, наверняка полученный тогда же, когда выбили зубы.

— Приведи апу Бину, я подожду. Затем провожу тебя и её к Гансу. Надо решить много дел. И быстро, раз крысы уже начали войну.

— Бегу, хозяин.

— Зови меня Сим. Я не хозяин, я отчий атаман.

— Всей степи хозяин, — хихикнула ведьма. — Я буду послушная. Буду петь и танцевать. Хозяин назовёт меня Сылу. Я еще красивая… станет видно, когда отдохну.

Сим повел плечами и обреченно покосился на выход из пещерного города. Он проявил себя и отдал общий приказ, утонул в Ночи и резал в ущелье людей, как режут скот. Скольких убил? Счета нет в памяти разума.

Вот что важно: он пролил кровь. Теперь нельзя отвернуться и уйти. Хотя сейчас хочется уйти, как никогда прежде. Уйти! Увести людей. И пусть ведьмы выживают, как умеют. Или вымирают. Жалкие, слабые… страшные.

— Айслу! — крикнул Сим.

Он сразу переиначил желанное для ведьмы имя Сылу под восточное звучание тартара. Звать ведьму прежним грязным прозвищем он не мог… Стало тихо, шаги замерли, эхо укатилось и иссякло. Ведьма убежала уже довольно далеко, но голос в скальном городе, состоящем их лазов, нор и ходов, разносился гулко. Ведьма громко задышала и захихикала. Не иначе, ей понравилось новое имя.

— Переоденься, Айслу, — велел Сим. — В степи женщины носят штаны и рубахи. Или платья. Длинные.

Шаги удалились — частые, ровные. Ведьма шептала новое имя и сопела от удовольствия. Гордилась. Атаман горько скривился и покосился на зев пещеры. Мелкие камешки шуршали под осторожными шагами. Кто-то крался по ущелью… еще громко дышал и хмыкал. Так что опознать лазутчика было совсем просто.

— Имя у тебя есть, нерешительный внук шатрового? — буркнул Сим. Усталость давила к полу, ослепляла. Делала мир серым, тусклым.

— Есть, — коротко отозвался юнец.