Непрекрасная Элена

— Тартар степи знаете? — издали, громко предположил Сим и дождался кивка горожанина, стоящего впереди, старшего по возрасту и, вероятно, положению. — Зачем вы здесь? Вышли из ворот, чтобы жить в степи? Или опять у вас охота, которая не для сытости, а вроде шутки?

Пока скакун приближался к чужакам, Сим изучал их старшего. Лет сорок на вид, худощавый, довольно рослый. Волосы совсем черные и гладкие, глаза узковаты, кожа светло-медная… близ Самаха много раз доводилось видеть похожих людей. Был слух: их род перебрался откуда-то с востока, из городов, совсем удаленных от степи. Люди эти на торге у стен вели себя толково: умели молчать и наблюдать, и тем отличались от смуглых кудрявых южан, слишком крикливых и хвастливых. Отличались и от заносчивых молчунов с лицами степного толка — таких, как Стратег. Меднокожие не несли себя, как сокровище мира. Впрочем, — напомнил себе Сим, — не стоит заранее создавать ожидания. Люди все разные, от внешности и даже родства их поведение мало зависит. Люди — существа, чье подлинное лицо спрятано под плотным покровом зримого.

— Вы… нам… надо говорить, — старательно разделяя слова, с запинкой промямлил старший из горожан. Он довольно долго молчал, пока Сим приближался. Всмотрелся, прищурился… И вдруг воодушевился, даже перестал запинаться. Однако, намеренно или нет, продолжил строить разговор так, будто общается с малоумным. — Тебя помню! Мы дали клинок. Я был пятый слева от Стратега. Ты сказал: любой может выйти в степь. Не будет убит. Слова в силе?

— Трудный вопрос. Пока я один, в силе. Но говори, как со взрослым, не надо показывать «пять» на пальцах. Будь я не один, ближние решили бы, что это прямая обида.

Сим усмехнулся, когда горожанин с долей недоумения уставился на свои растопыренные пальцы. Отвернулся, принялся шептать, и ему вторили прочие. Совещались, ругались… Выждав, пока суета поутихнет, атаман подбодрил скакуна коленями, одновременно укоротил повод. Яран собрался и пружинистым шагом сблизился с чужаками. Замер в двух недлинных прыжках от крайних камышей.

— Говорите, но прежде выберите удобное вам наречие, — мягко предложил Сим. — Мне слышится, альраби юга вам роднее, чем тартар восточной степи. Не упрощайте слов и смыслов. Не пойму, переспрошу.

Сим повторил приглашение на альраби, дав горожанам время отдышаться. Облокотился на луку седла и чуть наклонился вперед, выразил полное внимание. Запах лаванды не усиливался и не пропадал, и это беспокоило. Незримые акэни определенно были рядом, и это обнадеживало.

— Когда вы, дика… гм… люди степи, пришли, мы отдали клинок и думали, что откупились. Так обещал Стратег. Но ты сказал, что мы влезли в чужую игру. Мы думали, это угроза. Ты сказал, в городе кто-то умер. Мы решили, тоже угроза. Но ты советовал нам быть осторожнее с сомнительными союзниками. Так? Ты оказался прав. Стратег Оссы чужой нам. Мы дали ему власть говорить от лица города. Позволили уйти, оставив в Самахе много такого, что и теперь для нас опасно и неожиданно. Мы до поры не понимали, были слепые. Но вчера случилось страшное. Такого нет в записях хранителей и даже архивах предков. Я сразу вспомнил твои слова. Было решено искать дика… людей степи. Хотим узнать больше, потому что ответа нет в стенах города. Мы, люди Самаха, готовы обменяться. Скажи, что тебе ценно, возьми это и дай ответы.

— Ложные три слова из пяти, — Сим намеренно отчетливо повторил жест горожанина: поднял руку, сперва оттопырил три пальца, а затем все пять. — Не чую взглядов тебе в спину, значит, ушел ты тайно. Вот первая ложь. Допустимая. Хуже иная. Ты, как мне видится, стоишь на спинах двух скакунов, готовых разбежаться: не атаман и не шатровой. Как пояснить? Атаманы ищут новое, шатровые оберегают привычное. Атаманы торят путь жизни через голод и буран. Шатровые заранее избирают безопасный путь, чтобы кочевье не застигли ни голод, ни буран. Я хорошо пояснил?

— Да. Ты прав, я не то и не это, и я ушел за ворота тайком, — прищур горожанина обозначил вызов. — Я сын первого хранителя. Родной, старший. Это много… и очень мало. Я отвечаю за склады в порту, принимаю и провожаю дальние поезда. У меня нет власти, но есть влияние. Я хорошо пояснил? — Горожанин вдруг сорвался и крикнул: — Не тяни душу! Или сгинь, или сядь и слушай. Я знаю, ты не один. Вы, дикари, всегда толпой ходите. Но мы не убили зверя, не сожгли траву и не отравили воду. Что не так?

Атаман рассмеялся и прыгнул из седла. Жестом попросил горожан подождать и принялся вываживать скакуна, похлопывать по шкуре, расседлывать. Горожане после срыва своего старшего сделались окончательно тихими. Затравленно глядели на дикаря, в глаза названного дикарем… Сим протирал шкуру Ярана скрученным пуком травы, искоса поглядывал на чужаков. Собирал приметы внешности и поведения каждого. Подозрения вызывали двое, наверняка рожденные вне стен Самаха. Хотя найти пришлого — не значит найти источник запаха лаванды. После переполоха в Пуше стало понятно: ведьмы могут жить в кольце стен долго, считаться за своих. И все же…