Непрекрасная Элена

Кузя не просто остался с нами, он… шалил. Не знаю, когда он приобрел гадкую привычку пугать скакунов и уворачиваться от удара копыт. Несколько раз подросший щеночек белой молнией врезался в массу похода и начиналось такое… скажу мягко: пыль до небес! Кузя быстро выбрал скакунов, которые почти не боялись его и отбивались очень метко, и далее нападал лишь на них. Трижды синеглазый негодяй хлестко получил по спине или боку от вороного Иржи — и все три раза ответно впустую клацнул челюстями, выражая не злобу, а только восторг!

Сим выехал нас встречать, и смотрелся он так, что Иржи мне показался здоровым. Ожоги, шрамы, волдыри…

— Быстро, за мной, — велел Сим, едва кивнул Иржи и вроде не заметил меня.

— Май, — я все же выговорила главное имя.

— Мы устали от тупости горожан, — не слыша меня, пожаловался атаман. — Они твердят, что всё, происходящее в кольце городских стен, не наше дело. И никаких ведьм нет вообще.

— Май! — я крикнула громче.

— Гнуса в жоре было мало, уши, нос и глаза не пострадали, так что я слышал и первый раз, — Сим глянул на меня с отчетливой усталостью. — Эли, ты жива. Этого пока достаточно. Кричи что угодно. Но учти, я пытаюсь сделать так, чтобы крови было хотя бы… не по колено. Мы — муравьи. Если тыкать палкой в наш муравейник, ответ будет. Даже я, отчий, не смягчу его, если момент упущен. Ведь я сам объявил поход против ведьм.

— У них оружие предков, стены высокие, — пролепетала я, наконец понимая, что все мои победы и страхи — пустяк.

— Первый же выстрел сделает дальнейшее неизбежным, — с обычной безмятежностью подтвердил Иржи. — Эли, ни один город не задумался, отчего степь не использует оружие предков. Будто здесь трудно добыть его.

— Ёшкин кот, — с незнакомым выражением выговорили мои губы.

Сим и Иржи дружно уставились на меня. Я замахала руками. Ударила себя по губам, мысленно требуя от Петра-физика убраться поглубже в подсознание.

— Эли, мне хватило Кузиной мамы, давай без этого… кота, — попросил атаман.

— Это не я, видишь ли, кое-кто мне в голову подселился.

Иржи поднял брови домиком и глянул на меня.

— Еще один?

Иржи поднатужился, еще выше поднял брови и глянул на Сима.

— Вы неплохо понимаете друг друга. Прямо… как родные.

Разговора как раз хватило, чтобы скакуны добрели до места под стеной, где безуспешно пытались договориться степь и город. Я осмотрелась. Да уж, когда мама Кузи уничтожила ворота Пуша люди города вели себя вполне разумно и достойно. Теперь понимаю. Теперь мне есть, с чем сравнивать. Я наблюдаю спесь великого Самаха, города, не готового кланяться никому, даже если давно пора умолять о помощи и пощаде… Вместо этого горожане устраивают ритуал переговоров.

Дурацкая ткань, пробрызганная дурацким дезинфектом. Помпезные стулья. Благодаря Алексу я знаю: это части поршней древних судовых моторов. Нелепо изуродованные, тяжеленные — хотя сплав у предков назывался «легким» и даже «крылатым». Сами горожане выглядят фанатиками и дикарями хуже Сима и Иржи. Карикатура на цивилизацию. Горбатые уродцы в нелепом парадном тряпье, которому пора истлеть давным-давно…

И отдельно, на плотной непромокаемой ткани — лужа вонючей жижи с плавающими в ней кусками ткани. Аж выворачивает, глянуть жутко. Но я гляжу, и меня затягивает, не могу оторвать взгляд…

— Японский бог, — Петр-физик моим голосом взял да выразил наш общий шок.

Я икнула. Кубарем скатилась из седла, вляпалась в жижу обеими руками и заорала. Меня оттащили, и я понемногу, не сразу, но успокоилась. Полежала, поглядела в фиолетовое небо, нахально кажущее мне красные языки низких облаков меж серых клыков более высоких туч… отдышалась. К моему облегчению, небесный кошмар довольно скоро заслонила рыжая горящая шевелюра Иржи, и я улыбнулась покою его присутствия.

— Иржи, в городе нет худших ведьм… живых нет, — сообщила я, хотя мне было совсем плохо. Рвотные спазмы донимали. — Иржи! Как бы сказать… это мы всех — в гниль. Я вспомнила. Мы смогли их найти даже вдали… всюду, потому что Манечка помнила запах души злодеев. Ваня поверил, что я не враг и буду защищать. Эти двое сами не могли дотянуться, но я встала на их сторону и пообещала им свободу. Они взяли весь мой дар, смогли. Только они не лечили, а убивали. Вот что случилось, когда нас накрыла Ночь. Малышня… нет, лучше сказать — я сама, я по их указанию — размазала в грязь всех, кто был им враг. Нет! Кто сплотился и желал им боли и рабства. Иржи, меня надо прикончить. Я с малышней могу… — я говорила тихо, чтобы не услышали посторонние, — могу делать то, что убило предков. Кропнуть могу. Кан был чтец, он всего-то знал, какие люди внутри. А я… гораздо хуже. Если твой чёртов бог — автор, то я… редактор. Ты понимаешь, что я сказала?

— Да. Ты почти отменила атаку на стены, — кивнул Иржи. — Но первое слово в войне сказал Сим, это серьезно.

Иржи улыбнулся. Как будто ничего нового не услышал и ничуть не ужаснулся. Поправил ворот вышитой рубахи, выпрямился и посмотрел на горожан. Вот почти так, как Кузя недавно глядел на черного дикаря… с трепетным и нежным предвкушением.