Непрекрасная Элена

— Ай-й, немножко хочу хоть отравить Рубача при всякой встрече, хоть немножко, — Аскер улыбнулся ласково, сам выбрал пиалу и сам подал Симу, наполнив отваром трав. — Завидую. Еще злее завидую тому, что ты не умеешь завидовать. Угощайся.

Сим обернулся к Стратегу, который отчего-то молча выслушал такую длинную и для себя пустую беседу двух отчих. Отметил: на миг взгляд человека по ту сторону разгораживающей ткани стал прежним, памятным по встрече у Самаха — острым, проницательным. И, увы, сразу наплыла пелена внешнего влияния и созданного им поведения — кичливого и бестолкового.

— Тратите мое время, а оно драгоценно, — проскрипел Стратег.

— Приношу извинения. В степи не принято дарить сталь, причиняющую смерть. За неё следует воздать ответно. Я замешкался с подарком.

Сим примирительно поклонился и плавным движением оттянул полу куртки, двумя пальцами достал нож. Эта вещица предков каким-то чудом попала к Эле, от неё — к Арине. Нож-игрушка, лезвие изначально тупое и предназначено всего-то для разрезания сложенных листков бумаги, так пояснила Эля. Кто мог знать, что нож сгодится для более важного дела? Сим еще раз поклонился, продумал слова, стараясь придать речи плавность и торжественность.

— Примите в дар. Сей вещи семь сотен лет. Степи она чужая. Возвращаю её в мир города.

Атаман плавно и отчетливо, чтобы видели вооруженные стражи по ту сторону полотнища, протянул нож. Повернул так и сяк. Наконец, дав рассмотреть и оценить безвредность, уложил вещицу на низкий столик, одна половина которого была на стороне степи, а вторая — на стороне города. Через стол передавали предметы, если возникала такая необходимость. При этом люди города брызгали на них пахучими жидкостями и даже обильно поливали или окунали в чан с особым раствором.

— Зачем нам… — начал было Стратег и усмехнулся. — Впрочем, даже малый дар — хорошее начало. Вы пришли, как враги. Вам есть за что просить прощения. Склонитесь перед мощью Каффы, величайшего из городов мира!

Тупой нож был очень легким и маленьким. Он лежал на столе и едва заметно покачивался. Вот шевельнулся отчетливее… сместился, нацелил стрелку лезвия! Сим проследил взглядом направление, изучил человека, на которого указал нож. Задумчиво сощурился, выбирая имя для мерзкого существа, которое натянуло чужое подобие, чтобы остаться неузнанным.

Главный вопрос: зачем он так поступил? Спасал свою жизнь — или готовился отнять чужую? Сим знал от Арины два возможных имени, и сейчас не мог ошибиться, слишком велика цена неосторожности. Как же выбрать? Нож нацелился мягко, без дрожи. Похоже, память об этом человеке не вызывала у создательниц наговора мучительной боли. Что еще? Лавандой пахнет умеренно, а сам старик — личина именно такова — не умеет полностью скрыть замешательство. Его взгляд прилип к стрелке-лезвию, прилип намертво! Время тянется, человек под личиной уже вспотел… его дыхание сбилось. Он горбится, пальцы вздрагивают. Он — в ужасе…

— Идри, — негромко позвал Сим, поднял взгляд от рук старика выше, выше… нацелил в переносицу. — Идри, я верно выбрал имя, это как раз ты и есть. Арина наговорила указатель. Помнишь её? Вижу, что так. Я скажу очень важное для тебя. Жизненное. В степи народился новый закон. Всякий раб хужаби может стать свободен. Его не накажут за прежнее, пока он не накопит новой вины. В городе, может статься, ты убил старика, чтобы надеть его лицо… Но это тоже — прошлое. Мне безразличны дела и законы города. Идри, есть лишь одно условие, чтобы стать свободным. Прямо ответь на мой вопрос: твоя хужаби мертва? Если да, укажи день и опиши, как это случилось.

— Идри?

Голос Стратега сошел на шепот и осекся, сам этот человек на миг утратил напыщенность и хищно, быстро глянул на сидящего рядом старика. Осознал имя и оценил реакцию своего спутника… Вздрогнул, очнулся и ненадолго стал собою прежним. Лживым, ядовитым — но свободным от внешнего влияния и умеющим видеть, думать, выбирать.

— Это… Идри? Как такое возможно? Но где же тогда… — Стратег осекся и смолк.

Снова услышав свое имя, раб хужаби дернулся так резко, словно испытал боль, сравнимую с ударом кнута. Тело сжалось, дрожащие ладони заслонили лицо, голова склонилась низко, уткнулась в колени.

— Ты, — Стратег качнулся вперед, к самой ткани, и остро глянул на Сима. — Откуда знаешь имя? Ты упомянул, что знаешь еще одно. Какое? Говори! Говори же… ну!