Непрекрасная Элена

Лис с ранней юности не уважал решений по праву силы, насмехался над законами чести, высмеивал гостеприимство, дружбу, верность… Кажется, он вообще не признавал ничего и никого. Ядовитый и холодный. Отвратительный. Так думали многие, знавшие его близко, и были правы, но с одной оговоркой. Лис Аскер имел правило присоединяться к худшему, самому голодному и грязному кочевью, где с оружием спорили за кус мяса, женщин и детей считали за рабов, где старикам и заболевшим резали горло… Такие кочевья рвали связь с народом муравьев, едва слышали отчих и не умели дозваться Эта. Но через год-два Аскер покидал мирное и сытое кочевье, где сознательно и охотно исполнялись законы степи. Их не так и много — незыблемых. Стариков надо уважать, однажды сам состаришься, плати долг перед будущим. Женщин нельзя бить и брать силой, они продолжат род, им платится долг перед прошлым, ведь каждый однажды был рожден. Слабых и больных нельзя унижать, им платится долг каждого дня, ведь все однажды узнают, что такое слабость и болезнь…

Аскер открыто насмехался над законами, но пожелание «пусть тебе улыбнется бешеный Лис» — давно стало чем-то пострашнее проклятия. Эти слова надежно вразумляли одних и до полусмерти пугали других… Аскера степь видела отчим, но совсем иного толка, чем Сима. Оба знали разницу и принимали её с немалым трудом. Сим сквозь отвращение восхищался язвительной, смертоносной мудрости Лиса, а тот, в свою очередь, испытывал чернейшую зависть — сам так сказал — к дару Сима быть истинным отчим, «чей свет души виден даже слепому ублюдку и дураку»…

— Калим аль-Халли, так его зовут, — нехотя выдавил Сим. — Он сын первого человека города Самах и, если пожелаешь, я посоветую ему стать твоим гостем. Он хочет кочевать в зиму с кем-то менее безумным, чем я. Думаю, на первый взгляд ты именно таков.

— Вышел из города? Сам? Когда? Один? — быстро прошептал Аскер, сощурился и вовсе прикрыл глаза. Долго молчал. Затем распахнул глаза и остро, будто ножом вырезая из общей картины дня, рассмотрел раба ведьм-хужаби. — Шалва! Хватит биться головой о ковер, мне для тебя и пыли жаль. Но все же… так и быть, дам скакуна, запас пищи. Иди куда вздумаешь, но отсюда подалее. Степь широкая, может, не свидимся.

— Благодарю, — Идри быстро встал. Один из ближних Аскера помог ему и заодно придержал руку, ведь шалвы используют жесты, настраиваясь вредить и влиять. — Мне дозволено посетить апу Бину, отчие?

Сим молча кивнул. Аскер наметил усмешку, но встряхнулся и перенаправил её Симу в виде полновесной улыбки.

— У тебя есть еще игрушки, я чую. Давай, ну! Тогда я отговорю жену шалить. Сам знаешь, какие у неё игры.

— От Иржи, — со вздохом Сим выложил листок. Это последнее, что он заготовил для нынешнего непростого разговора. И резко добавил: — О валгах не думай даже, не твоя игрушка! Их новый одинец грызется с Гансом. И еще с черным Шварцем, так что нам с тобой быть искусанными не повезет.

Аскер быстрым движением сцапал письмо Иржи, рассмеялся и жадно смял в кулаке. Сощурился, стал особенно похожим на лиса.

— Безголовый мальчишка Сим! Лечишь от жадности горожан, хотя они неизлечимы. Тратишь на меня время и подарки, хотя зависть моя прирастает от одного твоего вида. Твое место не здесь. Мингле желает получить внука, твоя жена согласна быть избитой, лишь бы руку мужа вспомнить, а ты опять занят делами степи. — Лис выгнул бровь и зашептал ласковее: — Хотя… быть верным одной жене так долго, видя её так редко? Я вдруг подумал, может, тебе нужен повод, чтобы сбежать из дома до ночи? Гм… тебя куда ранили-то? Вдруг пониже пояса пришлось?

— Не цеди яд с языка, я не твоя игрушка, Лис, — Сим старался говорить внятно, без рычания.

Любимая забава Аскера — безжалостно злить тех, кого он уважает. Злить и смотреть, как они кипят, чтобы точнее выведать их слабости и обозлить в следующий раз еще сильнее, может — до стычки на ножах. Сейчас Лис всего-то пытается понять: ревнует ли Сим жену? Не исключено, что он делает это по просьбе деда Мингле.

Сим глубоко вздохнул и постарался не кипеть. Противно делать то, чего от тебя ждут, к чему толкают так отчаянно.

— Аскер, ты по старости, раз память шалит, — Сим старательно улыбнулся, — запиши на видном месте: я тебе не ближний, посылать меня домой или куда подалее бесполезно. Запиши, пока я зарубку на память не оставил… где придется.

Ярость росла, делалась тугой и плотной, мешала дышать. Сим краем глаза заметил, как подались назад и в стороны ближние Аскера — что-то учуяли. Или Сим все же зарычал, на миг утратив контроль? Похоже, так: горожане за спиной не дышат, оружие их как-то подозрительно клацает… Ну да, конечно: предохранители. Алекс подробно пояснял их назначение. Взрыкнув громче, Сим одним мгновенным движением сбросил гнев и вторым — разрубил его! Вряд ли кто-то из горожан видел, как оскалился и снова спрятался в ножны Мурамаса.