Неприличное предложение

— Думаю, ты должен знать, прежде чем… В общем, может, ты и совсем передумаешь меня куда-нибудь приглашать и даже везти…

— Ты хочешь остаться с Ильёй? — выхватил он самую суть моих ужимок и болезненных гримас.

— Как раз нет. Мы расстались. Но…

Он поднял руку. И покачал головой, прикрыв глаза:

— Я понял. Но больше ничего не говори.

Чёрт! Я болезненно скривилась, когда он стиснул зубы до заигравших желваков. И уже подумала, что всё кончено, когда он открыл глаза и посмотрел на меня в упор.

Прямо. Открыто. Честно.

— Ян, я взрослый мужик. Есть вещи, которые давно для меня не важны. Есть те, которые задевают больнее остальных. А есть такие, что я не смогу тебе объяснить, как бы этого ни хотел. То, что ты мне сейчас не скажешь, из последних. Я не смогу тебе объяснить, что чувствую, но сейчас это и неважно. Нет, ничто не заставит меня высадить тебя из машины посреди дороги, — дрогнули уголки его губ, но от этого движения до улыбки было ещё как до Луны, а я так её ждала, как никогда, его улыбку, — ни одно из твоих признаний. Но мне приятно, что ты со мной честна. Хотя я ещё ничего не сделал, чтобы заслужить и твоё уважение, и твою искренность.

— Ты и не должен ничего делать, — вздохнув, склонила я голову. Он был так трогательно серьёзен, что я едва сдерживалась, чтобы его не обнять. И настолько оправдал все мои самые отчаянные нескромные ожидания, что готова была разрыдаться. — Они входят в комплектацию, то есть прилагаются ко мне совершенно бесплатно.

— Значит, это моя любимая комплектация, — он усмехнулся одним уголком рта. И заставил меня забыть дышать, потому что смотрел, словно не мог насмотреться. Как на что-то бесконечно дорогое ему, с тоской и нежностью.

Наверно, я выдохнула, только потому, что машина остановилась. А то ведь так и померла бы от удущья. От счастливого удушья.

— До завтра? — спросил Платон, проводив меня до вестибюля.

— Да, — коротко кивнула я. Мне просто нечего было добавить.

Разве что громкости: ДА! ДА-ДА-ДА-ДА!

Мы договорились о времени и месте.

Святые сотовые операторы! Мы обменялись номерами телефонов! С Платоном Прегером!

— И не забудь зонтик от солнца, — махнул он мне рукой и, наконец… улыбнулся.

Я бы подтаяла от этой улыбки, будь я из куска камня. Поплыла словно льдинка по горячей коже. И долетела на свой этаж по лестнице, словно меня подталкивали сзади. Окрылённая его улыбкой, его словами, предвкушением новой встречи и начала, не побоюсь этого слова, больших, серьёзных отношений.

Но едва оказалась в стенах родной комнаты, поняла, что сил у меня хватит только на то, чтобы переодеться.

— Ни о чём не спрашивай, — ответила я следившей за мной как ястреб Светке. Рухнула на кровать и укрылась одеялом с головой.

А когда проснулась, ближе к сумеркам, на моей тумбочке стоял любезно поставленный Светкой в вазу благоухающий букет жасмина.

— Нам ещё привезли обед с какого-то дорогущего ресторана, на две персоны, — помахала Светка у меня перед носом визиткой, пока я, смурная со сна, сидела, зарывшись носом в белые цветы.

— И где он?

— Где-где, — хмыкнула она. И жестом фокусника подняла со своей кровати подушку. — Пришлось укутать, чтобы не остыл, пока ты бессовестно просыпаешь своё счастье.

— Он точно на двоих? — вытянула я шею, рассматривая упакованную в контейнеры еду. — Выглядит на четверых.

— Ничего, я справлюсь за троих, а остальное тебе, — всё же вручила мне прямоугольник, которым размахивала, Светка.

«Не знал, что ты любишь, поэтому заказал разное на свой вкус, — гласила надпись от руки, сделанная таким знакомым почерком и чёрными чернилами перьевой ручки. — Плодотворно тебе поработать. Прегер».

Прегер. Этим и правда всё было сказано. Прегер он такой… Прегер!

Жуя с аппетитом сочное мясо, я сидела на Светкиной кровати, подогнув ноги, закусывала его жареными блинчиками с овощами и трюфельным соусом (как определила Светка), запивала дорогущим вином из кружки (его тоже привёз курьер с обедом) и слушала Светкино бухтение о том, какая я сволочь, что ничего ей не рассказываю.

И не расскажу, как бы она ни бесновалась. Это было моё, личное, сокровенное. Действительно важное. Им я не собиралась делиться.

— Света, отвали, — отмахнулась я. — Давай просто наслаждаться моментом, здесь и сейчас, — прикрыв глаза, замычала от удовольствия. — Чёрт, как же вкусно!

И я честно сейчас ни о чём не думала. И никакого сумбура в душе не чувствовала. Наоборот. Всё стало настолько правильно и красиво, словно выстроилось в идеальную по своей сути кристаллическую решётку, где каждый атом на своём месте.

Как любой перфекционист, что я испытывала чистый восторг от этого ощущения.

Я закончила старое и готова к новому.

Написала Илье о встрече с мамой, чтобы не волновался, но пока ответа от него не ждала.

Написала Прегеру «спасибо» за вкусный обед, цветы и заботу. И здесь, наоборот, очень и прямо сейчас ждала ответ. И Платон ответил.

Мы переписывались до поздней ночи — ни один из нас не находил в себе сил попрощаться и отложить телефон.