Непримиримые 2

— Творчество? — нахожу силы на сарказм. — Последние фильмы нашего кинематографа жутко расстроили. Касты и семейные подряды оккупировали сегмент рынка, а пробиться таланту трудно. Вот и приходится глотать то, что предлагают. Издательства несут убытки, потому что авторам проще выкладывать свои творения в сетях. Театры посещают все меньше народа… Не по карману… У-у-у, — тихо скулю, не выдержав пытки. Игнат с таким пылом сминает грудь, что точно останутся синяки. Но, блин, так приятно… ерзаю, околдованная ритмом страсти. Прогибаюсь в развратном танце, который задает Селиверстов.

— Спорт или твое б***дство?.. — едко уточняю. — Хотя, твое б***дство — как спорт… — смешок застревает поперек горла. Сжимаю простынь в кулаках, потому что злодей решает не то поиздеваться, не то проучить — жаркими поцелуями опять скользит к самому сокровенному, что и без того перевозбуждено.

— Охренеть, — обжигает дыханием Игнат. — Что значит трахаться с умной, — подмечает не без удовольствия и резко заменяет пальцы губами. — И распутной су***, - это уже в меня, прикусив нежный участок.

Даже не успеваю обидеться: «Блии-и-ин», — меня пронизывает молния короткого оргазма. Тело безотчетно выгибается… мечтает скрючиться, словно лист бумаги под властью беспощадного пламени.

— Спичка, — коротко ржет Селиверстов, не позволяя сомкнуть ноги, еще находясь между них, но уже налегая на меня телом. — Только чиркнул, а ты уже вспыхнула.

— Прости, — винюсь стыдливо, все еще сотрясаясь мелким ознобом экстаза.

— И вкусная… Какая же ты вкусная, — вымученно стонет и дергает за затылок к себе, впиваясь в трепещущие губы.

Не скажу, что мечтала познать себя на вкус, но безапелляционная напористость Игната подкупает и напрочь отметает желание сопротивляться. Распахиваюсь, как обычно, позволяя жевать, сосать, осушать, наполнять. Позволяя все, что пожелает и как пожелает.

— Не заметила, — выдыхаю, как только дает глотнуть воздуха. — Ты мне больше на вкус понравился.

— Дура, — беззлобно хмыкает сосед, — надо было сразу это сказать. Я бы…

— На завтрак, обед и ужин предлагался? — с неописуемым наслаждением ладонью зарываюсь в светлые волосы и чуть сжимаю их в кулак.

— Нет, — трется носом Селиверстов о мои губы. — Но точно бы на несколько лет дольше тебя трахал.

— Что, — изумляюсь наглости, — мало без меня дают?

— Ш-ш-ш, — осаживает грубовато Игнат не то поцелуем, не то укусом. — Из твоих уст это очень скверно звучит.

— Зато точно, — злюсь, хотя категорически не имею на ревность права.

— Цыц, сказал! — вот теперь Игнат усмиряет мой гнев хозяйским поцелуем на грани лишить рассудка, не забывая о феерической точке, лаская которую заставляет меня вновь приблизиться к сладкому пику удовольствия.

— Игнат, — шиплю под немилосердным напором подкатывающих чувств, с горечью понимая — то, что творит с моим телом Селиверстов, не предел — лишь край истинного блаженства, одна из волн, что могут причаливать так часто и долго, сколько вздумается наглому соседу, — любишь стояком мучиться?..

— А? — уставляется непонимающе парень.

— Я тебе отомщу… — смехотворно грожу, но не смеюсь. Мне реально плакать хочется от шквала эмоций. — Дрочить заставлю до посинения члена, до мозолей на руках. Ледяным душем умоешься, а жар будет разрывать на части… Захлебываться будешь злобой от перевозбуждения. Душу из тебя к хе*** вытрясу. Такие чувства познаешь, что проклянешь этот день!

— Су*** что ли изображаешь из себя, Бенгальский огонек? — восхищенно недоумевает.

— Ага, такую, что выть будешь, а не дам… Бесплатной раздачей другим займусь, а тебе не дам…

— Да ты уже вся как на ладони, — тычет в правду, нажимая очумелую точку, которая оглушает на миг фейерверком ощущений. Вновь мимолетно кончаю, кусая до боли губы. — Я тебя уже трахаю! — беснуется ни с того, ни с сего. — Языком и пальцами… И слова против не скажешь! — убеждает с жаром, да вот только мне об этом не надо говорить.

Знаю, но, блин, тоже упертая. Могу свою линию гнуть:

— Еб**, пока позволяю… А-а-а, — прогибаюсь от судорог, что начинают скрючивать тело, когда Игнат ужесточает ласки, вторгаясь пальцами в умопомрачительном ритме, а другой рукой тиская и без того мучительно ноющую грудь.

Меня нехило подбрасывает. Уже даже могу разглядеть вершину экстаза. Огонь начинает полыхать с большим задором… Еще толчок, и полыхну, точно вновь создаваемая планета, но вместо оргазма ухаю в ледяную пропасть, да так, что с ног до головы обдает чумовым морозом.

— Что такое? — ожесточенно встряхивает меня Игнат и грубо вминает в матрац бедра, которые непроизвольно приподнимаю, вымаливая продолжения. — Не вспыхнула?

Хочу ответить, даже рот открываю, но вместо слов лишь всхлипываю.

— А ты, бл**, не командуй, когда я вожжами управляю, и будешь сладко парить, феерично содрогаться, гореть в экстазе. Только! Не смей! Думать! Что мной управляешь! Я твой кремень. Без меня не вспыхнешь!!!

Это заметно отрезвляет.