Непримиримые 2

— Уверен? — меня хоть и лихорадит, но без боя не сдамся. Набираюсь наглости и поднимаюсь на локтях. Жадно сглатываю, облизываю сухие губы: — Что только с тобой у меня химия? — провокационно развожу ноги сильнее и чуть подаюсь навстречу возбуждению Селиверстова.

— Мгм, — зло кивает, не скрывая уверенности и испепеляя бушующей пасмурностью глаз, но уже в следующий миг без ласки обрушивает шлепки по моим ягодицам с обеих сторон: — Стерва! С детства догадывался, что ты стерва! Знал, что нужно тебя избегать!

— Ты меня угнетал! Издевался… — шикаю от острых, колючих ощущений, будто меня обжигает крапива. Даже порываюсь избежать наказания, но сосед сильнее, рывком возвращает на место, продолжая экзекуцию.

— Потому что знал, что ты не ангел, каким казалась… Я тебя с первой минуты раскусил!

— Дурной! — прикусываю губу. Пусть гнев срывает, если ему так нравится! — Ничего ты обо мне не знаешь!

— Достаточно… А ты, бл***, хоть знала… — удары жалят, ошпаривают до стонов и охов. — Где… твоя… гребаная… точка… джи… развратная… ты… невинность? А?.. А я ее с ходу нашел!

Шиплю, как только усмиряется, а потом не выдерживаю:

— И другие найдут, — конечно, идут ва-банк, но как еще шокировать козла, возомнившего себя хозяином моего тела и судьбы?

— Су***! — плюется Игнат, ввязываясь со мной в непонятную битву.

Он, бесспорно, сильнее, и поэтому через несколько секунд борьбы уже лежу распластанная на постели, словно лягушка на столе, которую собираются препарировать. Селиверстов яростно пыхтит, нависая. Притирается между ног горячим и твердым возбуждением, ощущая которое едва не скулю. Руки высоко над головой — удерживает мои грубо, до синяков. В пасмурных, точно небо в непогожий день, глазах бушует злоба.

Взбешен, возбужден, доведен… Гремучая смесь, и мне она нравится!!!

— И кстати, — криво усмехаюсь, найдя в себе яд, чтобы облить посильнее, — это не значит, чтоне могу стать фитилем для кого-то… И даже для тебя! Так что… разбрызгивай сперму на кого хочешь, но я уже поняла, что особенно тебе нравится это делать на меня… в меня… даже резинку ни разу не использовал. Уже сейчас до каменного стояка дошел.

О, боги, как язык вообще поворачивается нести эту чушь? Самой дурно от пошлости и борзоты, но страх — мощный двигатель, поэтому продолжаю источать скверну:

— Да коснись я тебя — кончишь… как мелкий зад***… прям так извергнешься.

— Какая же ты су***, - шикает гневно Игнат.

И это реально пугает, аж сердце сначала до глотки прыгает, а потом в кишки екает.

Селиверстов рывком переворачивает меня на живот. В исступленном запале дергает за ягодицы, ставя на колени. Не успеваю зацепиться за спинку постели, судорожно хватаюсь хоть за что-нибудь, но в итоге лишь сжимаю простынь в кулаках. Еще секунда — от боли даже из глаз слезы брызжут: Игнат хватает за волосы и прогибает, да так, что едва позвонки не трещат. Упирается в зад горячим и твердым возбуждением.

— Бл***, а если я тебя сейчас по-жесткому вы***, Зажигалка? Что на это скажешь?

— Нет, — испуганно всхлипываю, остро ощущая, что довела парня до ручки.

Обвиваю рукой за шею и, наплевав на боль, тянусь к губам. Качаю бедрами, потому что необходимо ощутить Игната внутри. Там, где горит… для него. Где влажно… из-за него. Где томительно сжимается… в ожидании его. Набираюсь наглости, нащупываю хозяйство Селиверстова и направляю в себя. Насаживаюсь медленно, с шумным, протяжным выдохом, что тонет во рту Игната.

Несколько мучительных секунд парень игнорирует мое смирение, но когда прогибаюсь, скользя по его длине, принимает капитуляцию — голодными, жадными глотками целует, лишая почвы под ногами, обрушивает хрупкий мир, опустошая эмоционально. Блин, банально расщепляет психику, парализует рассудок.

— Какого хрена я тебя всегда считал заучкой чопорной? — выговаривает с осуждающим негодованием, грубо оборвав поцелуй.

— Мне откуда знать?! — парирую возмущением, подставляясь под размеренные толчки, что задает парень. — Никогда ей не была… и не пыталась… таковой казаться. А не трахалась… потому что умею себя в руках держать. Не то, что ты… В голове что-то накрутил… обыграл… обострил до предела… и меня со школы… возненавидел…

— Три…

— Что три? — смена разговора вводит в ступор, но приходится прикусить губу от сладости, что разгоняют по телу ускоряющиеся вторжения Игната.

— Только три раза горела, так что тебе для меня еще два придется погореть, — роняет хрипло Селиверстов, сдавливая шею, будто мечтает услышать хруст.

Пихает в спину, заставив прогнуться, и продолжает размеренными толчками сводить с ума. И, черт возьми, это непередаваемо прекрасно. Мне нравятся оголенные ощущения, что он дает.