Непримкнувший. Воспоминания

Как же и почему произошла вся эта великая мистификация, обошедшаяся так дорого социалистическому обществу?

Партия большевиков в творчестве масс видит главную силу созидания и всячески поддерживает инициативу снизу и дух новаторства.

Поэтому В.И. Ленин мог назвать простой житейский факт – выход рабочих Казанки на субботник – «Великим почином». В этом факте он увидел зародыш нового, коммунистического отношения к труду и сделал почин казанцев образцом для целой исторической эпохи.

Таков же был подход Ленина к трудам безвестного тогда садовода И.В. Мичурина. Горячо поддержал Ленин в 1922 г. и финансами, и в печати рядового ученого-селекционера, руководителя Шатиловской опытной станции П.И. Лисицына, ставшего затем академиком и автором многих сортов клевера, ржи, овса, гречихи.

Сталин хотел следовать этим традициям Ленина. Поэтому именем простого шахтера Стаханова названо было самое могучее движение современности в Советской стране – движение за коммунистическое отношение к труду. П. Ангелина, М. Демченко, Е. и М. Виноградовы стали образцом труда в сельском хозяйстве и в текстильной промышленности.

Т.Д. Лысенко начинал свою деятельность агронома-новатора на Украине, сначала в Уманской школе садоводства, затем в белоцерковской селекционной станции и Одесском селекционно-генетическом институте. Н. Хрущевым он был поддержан и разрекламирован. Хрущев слыл знатоком сельского хозяйства на Украине. С его слов и рекомендаций составил, по-видимому, свое суждение о Лысенко и Сталин.

Однако методы поддержки и популяризации хозяйственников, ученых, новаторов у Ленина и Сталина были в корне разными.

При своем титаническом уме и энциклопедичности познаний Ленин многократно подчеркивал, что не является «специалистом» по таким-то и таким-то вопросам. И он поручал разобраться с существом такого-то дела, в зависимости от его характера, председателю Госплана Г.М. Кржижановскому, или А.В. Луначарскому, Н.А. Семашко или другому наркому или специалисту. При этом Ленин высоко ценил деловую критику его собственных суждений по данному вопросу.

Сталин при всей его неторопливости и осторожности, прежде чем он придет к определенному выводу, сформировав свое мнение по вопросу, считал его абсолютом. Вернее, такой абсолютный характер каждому его слову придавало его окружение. И сам Сталин не допускал и тени критики в свой адрес.

Хрущев был круглый невежда. Но он в большинстве случаев, не консультируясь ни с кем и никогда ничего не читая, по наитию квалифицировал, заключал, определял по любому самому сложному вопросу. Он приходил в ярость, когда кто-либо допускал малейшее сомнение в правоте его суждений. И в таких случаях был очень мстителен.

Вся мистификация с Лысенко обусловлена была претенциозностью Хрущева, поддержанного затем, по информации Хрущева же, непоколебимым авторитетом Сталина. Этим и объясняется, что молодой агроном, еще не приобщившись и к сотой доле тех сокровищ, которые накопила биологическая наука, ничего полезного не давший еще сельскому хозяйству, коронуется вдруг в качестве папы «мичуринской биологии».

Т. Лысенко становится академиком и директором Института генетики Академии наук СССР, президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина. Ему трижды присваивается звание лауреата Сталинской премии. По всякому поводу и без повода ему вручается 6 (шесть!) орденов Ленина и орден Трудового Красного Знамени. «Звезда» Героя Социалистического Труда. Он становится бессменным депутатом Верховного Совета СССР. И т. д.

И чем шире росло негодование самых широких кругов советских ученых (не только биологов) по поводу той вульгаризации, которую изрыгал Лысенко, тем истошнее кричали презенты – глущенки – нуждины о гениальности вновь коронованного папы.

Он не считал необходимым, как принято во всей мировой науке, подкреплять прокламируемые идеи данными эксперимента, опыта.

С какой-то патологической одержимостью Лысенко ставит под подозрение почти всю армию советских биологов. Сначала, как указывалось, в число идеалистов, антидарвинистов, буржуазных естествоиспытателей попадают Мендель, Морган и вся классическая генетика. Затем в это число начинает зачисляться один выдающийся советский ученый за другим.

Трагедия была в том, что за Лысенко стояла вся мощь государственного и партийного аппаратов. В качестве президента ВАСХНИЛ Лысенко раз за разом заявляет, что у нас всюду «морганисты-мендельянцы» и нельзя проводить выборы в Академию на основе Устава. Он просит правительство, в нарушение Устава, назначать академиков сверху. И это делается – и раз, и другой.

Причем под флагом сторонников Лысенко, то есть «мичуринского направления», в ВАСХНИЛ назначаются люди без должного научного багажа, а порой не имеющие никакого отношения ни к сельскому хозяйству, ни к сельскохозяйственной науке.

Клички «антилысенковец», «антимичуринец» так и сыплются направо и налево и становятся политическим обвинением. Вслед за такой квалификацией следуют организационные выводы по институту или кафедре.